передовой страны – и англо-американскую фантастику рассматривали как элементы конкурирующего проекта. В 90-е мы переживали катастрофу – мир будто распадался. Из «обоймы» западной фантастики пришли разнообразные зомби-апокалипсисы, а фэнтези стала «обезболивающим средством». Попытки переломить тенденцию, и продолжить описывать «цивилизационное лидерство» – выглядят, скажем так, малореальными. «Звезда Полынь» В. Рыбаков. Но за последние годы «окно возможностей», которое открывается в будущем постсоветскому пространству, обрело относительно устойчивые очертания. О конкретике этих очертаний спорят философы и политологи. Кто-то настаивает на «отдельной цивилизации», кто-то рассуждает о «региональном центре влияния» или «европейском выборе».
В качестве примера можно привести роль английского языка в диалогах персонажей будущего. Сейчас это язык мировой науки и международного общения. Увидим ли мы повторение салонных разговоров у Анны Павловны Шерер, которые велись большей частью на французском; появится ли большое количество гибридных шуточек в стиле В. Пелевина; или же возникнет совершенно новый устойчивый жаргон, наподобие того, что описал С. Жарковский в «Я, Хобо»? А может русский язык сделает своими все англицизмы, как освоил голландские слова в петровскую эпоху?
Сейчас мы видим два процесса. С одной стороны бешеное по скорости переваривание, усвоение русским языком иностранных слов. Файл, ксерокс, сервер, менеджер, мерчандайзер и т. п. Причем часть слов, за несколько лет пройдя путь от жаргонизма до общепризнанного термина, уже стала исчезать – «дискета» уходит вместе с «3,5 дюймовым диском», ей на смену спешит «флэшка». Часто прямые кальки из английского языка приобретают своё значение: «зафрендить» не означает «подружиться», и вообще – «кого хочешь „лайкай“, а люби – меня». С другой стороны – растет уровень владения английским языком. Умеренное владение им стало обязательно для образованного человека и есть множество профессий, где без хорошего английского вообще никак.
Соответственно, если действие романа происходит через тридцать-сорок лет, то рационально было бы предположить, что в русской речи персонажей будет несколько новый английских слов, разной степени натурализации. Обычным станет разговор, где будут сочетаться реплики на русском и английском – безо всяких сложностей перевода. «Пиджик», чисто жаргонное смешение языков, которое Б. Акунин попытался предъявить в качестве речи «человека будущего» («Внеклассное чтение») – останется маргинальным. Почему? Для любого пользователя будут легкодоступны образцы английской речи и переводов, освоения новых слов. Сохраняется машина «нормирования языка» – школы, государственная документация, литература и кино, СМИ. Чтобы разговорный язык окончательно свалился на уровень жаргона – требуется тотальный распад государства, общества и культуры. То есть пиджиком
