ей пакет с цветами: «Это Вам! Нет, нет, я не собираюсь с Вами таким образом рассчитаться. И даже не потому, что мне некому его дарить. Я, видите ли, живу один. Еду с дачи, где у меня небольшая оранжерея. Везу их себе самому в московскую квартиру. Не люблю приезжать сюда. Вот „кусочек“ дачи и прихватил!» Он выпалил эти слова, протягивая девушке пакет, улыбаясь. На чисто выбритых щеках его появились симпатичные ямочки. А она, дождавшись, когда он закончит говорить, вдруг отстранила пакет и… бросается ему на шею!
«Сережа! Сережка…» – громко воскликнула она и, обняв незнакомца за шею, крепко к нему прижалась, положив голову на его плечо…
На сей раз, он решил, что с ней плохо: приступ! Бросив пакет на землю, взял ее голову ладонями и посмотрел ей в глаза. Огромные зрачки указывали, что она в состоянии «помраченного сознания»! Мужчина был психиатром. Он приготовился ее удержать, если начнутся судороги, и решил, что это приступ эпилепсии. Поэтому, очень крепко прижал ее к себе, обхватив за плечи руками в кольцо. Так они и стояли, слившись воедино, держа друг друга в крепких объятьях! В голове у него замелькали мысли: психически больные часто идут в монастырь. Сейчас почти в каждом монастыре есть врачи-психиатры и психологи. Одно его сильно не то, чтобы смущало, а отводило от экстренно поставленного монашке диагноза эпилепсии. Она назвала его имя! Откуда она может знать его? Юные особы давно уже не зовут его по имени, а – «дедушка», или «Сергей Васильевич»… Да и он что-то не помнит, чтобы последние пять – десять лет общался с юными красавицами, да еще монашками!
Пока он разбирался в своих мыслях, наблюдая глазами психиатра за своей «пациенткой», она стала приходить в себя! Глаза прояснились. Они были невероятно красивые: «…Синие, синие, в обрамлении черных ресниц…» – как говорил великий поэт, на которого он когда-то был очень похож! «Интересно, – мелькнула у него мысль, уже не психиатра, а… – если бы Есенин дожил до семидесяти лет, был бы он на меня похож?»
«Извините! Я не больная!.. Это… совсем другое!»
«Разрешите мне проводить Вас домой? – Сказал мужчина. – Я никуда и ни к кому не тороплюсь».
И, не дожидаясь ответа, разжал объятья, сунул девушке в правую руку пакет с цветами, и свободной рукой взял ее под руку:
«На метро или пешком?»
Было уже около 24 часа.
«На такси!» – твердо сказала монашка, и улыбаясь, добавила игриво: «Ко мне или к тебе?» Он несколько опешил от такого поворота дел, потом мелькнула мысль, а не проститутка ли она, заманивающая образом монашки, клиентов? Но, другая мысль, отогнала хульную свою предшественницу: «Какой из меня, старика, клиент? Денег на маршрутку и то нет!» Но и эту мысль отодвинула следующая: «Она – социопатка, половая первертка. Страдает геронтофилией!» Так они продолжали стоять, держа друг друга под руку. Девушка, пока у него мелькали, исключающие друг
