не имею оснований специально выделять Крестинского…
Вышинский: – Вы – нет, а у меня есть основания. Я вас спрашиваю как человека, который вместе с Крестинским организовывал этот черный заговор… Подсудимый Розенгольц, продолжайте.
Розенгольц: – Момент, на котором я остановился, это совещание, которое было с Тухачевским. Оно было в конце марта. Крестинский на очной ставке внес поправку, что оно было в начале апреля, но это разногласие несущественное. Было совещание с Тухачевским.
Вышинский: – Где было это совещание?
Розенгольц: – У меня на квартире.
Вышинский: – У вас на квартире совещание с кем?
Розенгольц: – С Тухачевским и Крестинским.
Вышинский: – Когда было совещание, дайте точную дату.
Розенгольц: – Это было в конце марта 1937 года.
Вышинский: – Дальше.
Розенгольц: – На этом совещании Тухачевский сообщил, что он твердо рассчитывает на возможность переворота, и указывал срок, полагая, что до 15 мая, в первой половине мая, ему удастся этот военный переворот осуществить.
Вышинский: – В чем заключался план этого контрреволюционного выступления?
Розенгольц: – Тут у Тухачевского был ряд вариантов. Один из вариантов, на который он наиболее сильно рассчитывал, – это возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире под каким-нибудь предлогом, проникнуть в Кремль, захватить кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства.
Вышинский: – Это был его план или был ваш общий план?
Розенгольц: – Мы этот план его не обсуждали. Он просто сообщил нам его как один из вариантов, на который он возлагает большие надежды… Тут же встал вопрос о террористическом акте в отношении Председателя Совнаркома Молотова.
Вышинский: – Обвиняемый Крестинский, обсуждали вы вопрос о террористическом акте против Вячеслава Михайловича Молотова?
Крестинский: – Мы обсуждали с ним вопрос иначе – в более широком разрезе…
Вышинский: – Против кого именно?
Крестинский: – Имелись в виду Сталин, Молотов и Каганович, но специально террористического акта в отношении Молотова в деталях мы не обсуждали…
Вышинский: – Значит, Тухачевский заявил, что в первой половине мая он поднимет восстание?
Крестинский: – Да, он это заявил.
Вышинский: – Что вы скажете о ваших встречах с Гамарником?
Розенгольц: – Я подтверждаю те показания, которые я давал на предварительном следствии.
Вышинский: – Какие именно?
Розенгольц: – Относительно Гамарника основным моментом является то, что Гамарник сообщил о своем предположении, по-видимому, согласованном с Тухачевским, о возможности захвата здания Наркомвнудела во время военного переворота. Причем Гамарник предполагал, что это нападение осуществится какой-нибудь войсковой частью непосредственно под его руководством, полагая, что он в достаточной
