делала. Я ей благодарна была. А ты? Я же тебя учу. Нет бы в ноги поклониться, да «спасибо» Анне Федоровне сказать…
Когда жиличка готовила, хозяйка тут же прибегала на кухню и начинала комментировать каждое ее действие, попутно пугая одиночеством – «Макароны ты не так варишь, а мужчины любят поесть. Понятно, почему ты не замужем до сих пор!».
– Вот даже выйдешь ты за своего Ивана, – продолжала бубнить Анна Федоровна на одной ноте. – Думаешь, протянет он с тобой долго, видя, какая ты хозяйка? Я уж промолчала утром, но… Вот, проходя мимо твоей комнаты, случайно заглянула. У тебя простынь неотглаженная. Вот у меня видела, какая? Неудивительно, что ты еще не в браке, в твои-то годы…
Снять другую комнату Ванда пока не могла себе позволить – уже месяц не могла найти работу. Смысл переезжать, деньги тратить? Или устроиться, потом переехать, либо уже в родной город вернуться. Хотя эта Анна Федоровна порядком утомила!
– Радуйся, что жить тебя зовет. Хоть какой шанс, что забеременеешь и женится он. А ты не пользуешься! С твоим-то дерзким характером, Ванда, хвататься надо за такую возможность! Вот я была в твои годы покорной, доброй…
По счастью, ее поток мыслей прервал телефонный звонок.
– Привет, мама! – радостно воскликнула Ванда, взяв трубку, и посмотрела на Анну Федоровну. Та продолжала стоять и слушать.
– Здравствуй, доченька! Ну, как дела, что там наш Иван?
– Откуда ты знаешь, что мы с ним сегодня виделась? – вскинулась Ванда.
– Да я просто так спросила.
– Больше не о чем, кроме как о Мартышкине? Ванька – свет в окошке? Больше в моей жизни ничего не происходит?
Анна Федоровна, хохотнув, вышла из комнаты.
– А что в твоей жизни еще происходит-то? – хмыкнула мама.
– Ладно, твоя взяла, без Ивана моя жизнь никчемна, да, – с досадой ответила Ванда. – Мартышкин чувствует себя прекрасно. Все такой же странный, неадекватный, скачет…
– А ты не странная?
Сейчас разговор скатится к «вы одинаковые, что тебе не нравится?». Ванда молчала.
– Ты даже не хочешь попробовать! Столько лет! – причитала мама. – Может, он тебе жить вместе предложит? Неужели с ним тебе будет хуже, чем с этой Анной Федоровной?
– Не хочу я с ним жить!
О том, что он уже предлагал, Ванда маме не говорила. Она боялась, что родительница приедет в Москву, закует ее в кандалы и положит к дверям Мартышкина, которого, почему-то, обожала.
– Хотя бы до тех пор, пока работу не найдешь. Понравится – сживешься. Нет – найдешь съемную квартиру.
– Мам! – возопила удивленная Ванда. – Ушам своим не верю! Ты подвигаешь меня к проституции? Спать с мужиком за жилье?
Никогда такая мысль ей в голову не приходила. Хотя он снова появился в жизни Ванды, когда работа уже была потеряна, а бабушка начала активно клевать в темечко.
– Почему сразу такие слова гадкие? Фи, Ванда.
