Сиэтла. Я сидел на берегу, созерцая бескрайние просторы океана. Вдруг мое радостное состояние пошло на убыль, я проголодался и пошел на ближайшую ферму, чтобы купить себе вишни. Розовощекий хозяин выглядел очень счастливым человеком и принял меня радушно. Вдруг на меня снизошел Божественный порыв, и я сказал ему: «Друг, ты кажешься счастливым, но в тебе чувствуется скрытое страдание». Он спросил: «Ты видишь будущее?» Я ответил: «Нет, но я рассказываю людям, как исправить его».
Затем он сказал: «Все мы грешники, и Господь бросит наши души в адский пламень и серу».
Я ответил: «Как может незримая и бесплотная душа человека гореть в адском пламени?» Я удивился, когда он сердито повторил: «Все
мы сгорим в пламени». Я возразил: «Разве Бог отправил вам телеграмму, что Он сожжет нас в адском пламени?» Старик еще больше взволновался.
Чтобы успокоить его, я сменил тему разговора и спросил: «Ваш порочный сын причиняет вам несчастье?» Мои слова удивили его, и он признался, что не в силах наставить своего сына и считает его неисправимым человеком. Эта печаль жгла его подсознание, как адский огонь.
Я сказал: «У меня есть лекарство, которое может исцелить вас». Глаза старика радостно засияли, и он улыбнулся. Потом я с некой загадочностью, словно открывал великую тайну, прошептал ему: «У тебя есть большая печь с жаровней?»
«Конечно есть, – сказал он и тут же с подозрением спросил: – На что ты намекаешь?»
«Не беспокойся, – сказал я ободряюще. – Мое предложение положит конец всем твоим бедам».
Окончательно успокоившись, он ответил: «Продолжай».
«Итак, – сказал я. – Раскали эту печь с жаровней докрасна. У тебя есть крепкая веревка и два надежных друга, которые тебя не выдадут?» Он ответил: «Конечно есть». Затем я сказал: «Позови сюда своего сына. Вместе с друзьями свяжи ему руки и ноги и брось в раскаленную печь».
Старик был вне себя от ярости! Погрозив мне кулаком, он закричал: «Ты – мерзавец! Слыханное ли это дело, чтобы отец сжег в печи своего сына, пусть даже самого порочного?»
Я спокойно возразил: «Именно это я ожидал от тебя услышать. Откуда у тебя, у человека, мог взяться этот инстинкт любви, как не от Небесного Отца? Ты – отец, и ты возненавидел жестокую мысль, что можно сжечь своего родного сына заживо и освободить его и себя от страданий. Как ты мог подумать, что Небесный Отец, чья любовь бесконечно выше твоей и Который создал родительскую любовь, может сжечь Своих собственных детей в адском серном пламени?»
Глаза старика увлажнились слезой раскаяния. Он воскликнул: «Теперь я понимаю, что Небесный Отец – это любящий Бог!»
Мы наказываем самих себя своими злыми поступками и вознаграждаем себя добрыми поступками.
Грех не изменит души. Мы, сотворенные по образу Бога, можем заблудиться в джунглях зла, но сколько бы ни было у нас грехов, они не изменят нашей вечной и Божественной природы. Грех – это короста, которая покрыла собой совершенную
