набок изящную головку. Уолтер был вынужден признать, что друг не зря называл Марго «обворожительной». В ней не было блестящей красоты Вайолет, но зато был бесспорный шарм, что ценится гораздо выше. У Марго была осанка королевы и улыбка соблазнительницы; глаза ее, необыкновенно темные для столь светлой кожи и рыжих волос, смотрели строго и задумчиво. Это создавало неотразимый контраст.
– Присаживайтесь, мой мрачный рыцарь, – мелодично рассмеялась Марго.
Она хлопнула по соседнему пуфику и поманила Уолтера.
– Пэтти столько о вас рассказывал, что мне не терпится рассмотреть вас как следует.
Уолтер метнул хмурый взгляд в Пэтти, который с невинным видом развел руками, подошел к пуфику и сел, стараясь не задеть локтем косметические баночки на столе Марго.
– Ты не говорил мне, что он такой красавец, – без церемоний сказала Марго.
– Мне не очень нравится, что вы говорите обо мне в третьем лице, – холодно заметил Уолтер.
Марго засмеялась и захлопала в ладоши.
– О, так он еще и кусается. Замечательно. Пэтти, твой друг – настоящее сокровище.
Пэтти заметно нервничал. Неизвестно, на что он рассчитывал, приведя Уолтера в гримерку, но явно не на то, что Марго начнет с ним кокетничать.
– Я только хотел спросить, Марго, не согласишься ли ты поужинать сего… – начал он.
– Подожди.
Марго махнула рукой и наклонилась к Уолтеру.
– Ты должен сказать мне, почему у тебя такая кислая физиономия.
Уолтер покраснел. Марго сидела так близко, что он мог видеть следы белой пудры на ее лице и вдыхать тяжелый и сладкий аромат ее духов. Она улыбалась, но скорее по привычке, чем по желанию, и Уолтер поймал себя на мысли о том, что она, как и он, лишь изображает веселье.
Еще мгновение назад он собирался сочинить остроумный лживый ответ. Сейчас ему больше не хотелось ничего выдумывать.
– Женюсь, – кратко сказал он.
У Марго вытянулось лицо. Пэтти хохотнул, чтобы разрядить обстановку:
– Да, на самой богатой и красивой девушке Лондона! Так что нет ни одной причины для хандры.
Марго словно не слышала его. Она жадно всматривалась в лицо Уолтера, будто искала какие-то неведомые, лишь ей понятные знаки.
– Дай мне, пожалуйста, свою левую ладонь, – вдруг попросила она.
– Марго, милая, ты в гадалки записалась? – рассмеялся Пэтти.
Уолтер чувствовал, что на самом деле его другу совсем не смешно. Что он ревнует, нервничает и не понимает, что происходит. Но вместо того, чтобы поставить зарвавшуюся Марго на место и уйти, Уолтер молча протянул ей руку. Ей нельзя было не повиноваться. Недаром Пэтти называл ее «колдуньей» и «ведьмой».
Пальцы Марго были теплыми и сухими. Она мягко дотрагивалась до ладони Уолтера, разглядывая черточки и переплетения линий. На несколько минут в гримерке воцарилась тишина.
Наконец Марго
