Накупил себе новых шмоток три чемодана (все отвратительное, обтягивающее, самых невероятных расцветок), написал две новые песни, завязал с кокаином, репетировал по четыре часа в день. Мы только посмеивались над его наивностью.
И оказались правы, потому что в основном нам пришлось выступать в третьесортных ночных кабаках перед полупустыми залами. Как правило, на наши выступления приходили эмигранты, да и те редко досиживали хотя бы до четвертой песни.
Федоркин переживал и срывал злость на нас, танцорах. Лично мне было все равно.
Вы скажете – что же плохого? Всю Европу объездила, да еще и денег за это получила. На что жаловаться-то? Так вот, я не видела ни Эйфелевой башни, ни Лувра. А танцевальные залы везде одинаковые.
Единственным положительным моментом в этих гастролях было то, что после концерта организаторы раскошеливались на нехилый фуршет. Иногда на таких сабантуйчиках можно было попробовать действительно интересные вещи – остро воняющий сыр, который, если положить его под язык, сам растает во рту, авокадо, фаршированные крабовым мясом (ничего общего не имеющим с привычными крабовыми палочками), икру. В то время я постоянно была на мели и никогда не упускала возможности поужинать на халяву.
Так вот, на одном из подобных фуршетов он ко мне и подошел. Сначала я на него и внимания не обратила, так как была всецело поглощена уничтожением тающего во рту жюльена из мидий. Никогда раньше я не ела ничего более вкусного. Он остановился рядом со мной и несколько минут молча смотрел на то, как я лихо расправляюсь со своей порцией.
Как он выглядел? Был ли красивым? Вряд ли, но что-то такое в нем все-таки было… Не слишком высокий – всего на несколько сантиметров выше меня. Темноволосый, буржуазно загорелый. На нем был дорогой костюм цвета кофе, слегка разбавленного сливками.
– Добрый вечер! – наконец сказал он, а я молча улыбнулась в ответ. Честно говоря, не очень люблю знакомиться с новыми людьми.
Не дождавшись ответного приветствия, он решил сделать еще один шаг навстречу.
– Я заметил, что вы все время одна, и решил подойти.
– Я не одна, – улыбнулась я, – я танцую в кордебалете у Вилли Федоркина. Мы здесь все вместе.
– Да знаю я. Я же был на концерте. И вы мне очень понравились.
– Вот и замечательно! – воскликнула я и вернулась к своей тарелке, на которой аппетитной горкой возвышалось ветчинное ассорти. Все понятно, он из тех сальных типов, которые поджидают нас с Наташкой после концертов. Почему-то им кажется, что раз наши сценические костюмы состоят из нескольких кусочков почти не прикрывающей тело ткани, то и сами мы – девушки легкомысленные и лихие и договориться с нами – проще простого.
– Вы в первый раз в Париже? – подошел он с другой стороны.
– В первый, – пришлось ответить мне.
– А я здесь все знаю. Вы уже осмотрели город? Могу показать м
