плечо. – А то послушаешь тебя – прямо знаток…
– Что ты этим хочешь сказать?
– Признался – значит, не безнадежен. Это комплимент.
– Я тронут… Между прочим, советую смотреть вперед. Да и под ноги тоже.
– Эти головастики опасны?
– Только если объешься ими. В них слабый токсин, но вообще-то они съедобны.
Кристину передернуло.
– Ты хочешь сказать, что нам придется ими питаться?
– И ими тоже… Стоп. Видишь впереди кочку?
– Да.
– Обойди-ка ее справа шагах в десяти.
Они обошли кочку. Ничего не случилось.
– Не поняла, – сказала Кристи. – По-моему, кочка как кочка. Комок водорослей.
– Возможно. Но экспериментировать мы будем днем, а не ночью. Пройди еще двадцать шагов и остановись.
– Зачем?
– Хочу взглянуть назад.
– На Юста и компанию?
– Ага.
Похоже, Эрвин в самом деле обладал незаурядным чутьем: выбранное им место казалось вполне надежным, и Кристина удержалась от язвительного замечания. Возможно, неглубоко под слоем спутанных, пропитанных болотной жижей водорослей пряталась каменистая мель.
– Так и есть, – сказал Эрвин, вглядевшись, – уже идут. Точно по нашему пути. Фонариками светят, идиоты.
– А недалеко же мы ушли, – разочарованно протянула Кристина. – Я думала…
– Что ты думала? Это болото. Торопливых оно любит – питается ими.
– Сам же говорил: чем скорее, тем лучше.
– Что, уже и глупость нельзя сказать?
– Сколько их там? – спросила Кристи, помолчав.
– Не вижу… Семь, наверное, считая одалиску. Сутенер наверняка не примкнул – знаю я таких. Упрямый идиот.
– Пойдем, – Кристи потянула за веревку.
– Подожди. Полчаса сейчас кончатся.
Ждать пришлось не больше минуты – и снова над болотом повис тягучий вой сирены. Загорелся и забегал по берегу луч прожектора, выхватывая из сумрака валуны, комки водорослей, остатки обреченной рощицы.
Затем, на мгновение развалив ночь надвое, на западе что-то ярко вспыхнуло и погасло. Донеслось короткое шкворчащее шипение – словно плюнули на раскаленную сковородку. И сейчас же что-то гулко лопнуло – вероятно, треснул не выдержавший нагрева гранит.
– Все, – констатировал Эрвин. – Одним меньше.
Когда занялся рассвет, Эрвин объявил привал. Третья луна, самая маленькая, бледнела на глазах, поглощаемая разгорающимся алым заревом. Легкая дымка висела над болотом. Оживали стаи насекомых, несомненно из породы убежденных кровососов, но, по-видимому, человеческая кровь их не привлекала. Кусаться не кусались, но лезли и в глаза, и в уши, и за ворот.
Пожалуй, лишь в хорошую оптику отсюда удалось бы разглядеть верхушки деревьев на покинутом берегу да
