начинает расти, – произнес молчавший до сих пор Монгол. – Пора бы сервоусилители включать. А то еле тащимся.
Сухостой не стал возражать. Сила тяжести действительно уже выросла на треть. Они вошли в границы Барьера, и теперь экономить энергию встроенных в экипировку аккумуляторов не имело смысла.
Шелест постепенно втянулся в напряженный ритм ходьбы. Разговаривать уже не хотелось, все силы уходили на поддержание равновесия. Пару раз он демонстративно споткнулся, давая понять, что контроль работы сервоусилителей для него в новинку. Поверили проводники или нет, особого значения не имело. Если их начнут расспрашивать, пацаны обязательно вспомнят его неуклюжие движения и дадут им соответствующую оценку. Вместе с кучей наивных вопросов, заданных Олегом, это произведет достаточное впечатление, чтобы на него махнули рукой, решив, что в Пятизонье пробрался очередной богатый экстремал.
Глава 3
Следы, четко отпечатавшиеся в глинистой почве, вели в сторону Барьера.
По пути в поле зрения Аскета попало еще несколько построек техноса, и он задержался, исследуя их окрестности.
Отыскать однотипные цилиндрические устройства, являвшиеся маяками для наведения высокоточных типов боеприпасов, не составило для сталкера особого труда. Они даже не были замаскированы. Тот, кто устанавливал маяки, справедливо полагал, что к подножию построек техноса не рискнет приблизиться ни один из вольных старателей, промышляющих на просторах Пустоши, а от воздействия скоргов устройства, используемые при нанесении ракетно-бомбовых ударов так называемой «бесконтактной войны», были надежно защищены ультрасовременным пластиковым покрытием.
Глядя на очередной, уже пятый по счету цилиндр, внутри которого электронный таймер неслышно отсчитывал время, оставшееся до момента активации, Аскет испытывал сложные чувства.
Со стороны его действия выглядели странными. Он то устремлялся по следам, шагая с угрюмой целеустремленностью, машинально обходя ловушки, закрываясь вуалью искажений реальности при появлении механоидов, то надолго останавливался, впадая в апатичное состояние, словно у него внезапно заканчивались силы.
На самом деле в душе и рассудке сталкера шла отчаянная внутренняя борьба.
За несколько месяцев, которые он прожил, как зверь, исключительно на рефлексах и инстинктах, память о прошлом, оказывается, никуда не исчезла. Подсознание, хранящее истинную сущность Аскета, лишь ждало удобного момента, чтобы, получив толчок внешнего раздражителя, отыскав лазейку в глухой схеме выстроенной сталкером самозащиты, болезненно напомнить о себе.
Это должно было случиться, раньше или позже.
– Задолбал уже… – невнятно выругался Дитрих, наблюдая, как сталкер в очередной раз остановился, присев на корточки под сенью огромного металлического дерева. Ствол мощного металлорастения покрывала легкая, почти невесомая паутина серебрящихся
