же у нее родословная, ничего не скажешь…
Несколько минут ехали молча. Звездочка тихо всхрапывала, в ветвях деревьев щебетали невидимые пичужки, в высокой, по пояс, траве стрекотали кузнечики, а товарищ Федор на удивление чистым и звонким голосом затянул какую-то лиричную песню о безответной любви. Аля дослушала песню до конца и, лишь когда в подрагивающем от жары воздухе истаяла последняя нота, спросила:
– А что насчет Мертвого озера? Почему оно мертвое?
– Озеро? – товарищ Федор поправил ремень. – Так потому мертвое, что не водится в нем ничего.
– Совсем-совсем ничего?
– Совсем-совсем. Ни рыба, ни даже лягушки.
– А почему?
– Потому что вода в нем мертвая, как же непонятно?! – удивился товарищ Федор.
Да уж, чего тут непонятного?! Озеро мертвое, потому что не водится в нем ничего. А не водится ничего, потому что вода мертвая. Жаль только, что это ровным счетом ничего не объясняет. Ладно, может, кто-нибудь более сведущий в этих вопросах растолкует ситуацию. Может, даже дед.
– И где они? – спросила она напоследок.
– Кто – они?
– Ну, топь эта и озеро Мертвое. Далеко отсюда?
– Недалеко, – товарищ Федор надвинул фуражку на самые глаза. – Топь вот уже начинается, – он махнул рукой влево от дороги.
Аля присмотрелась: лужайка как лужайка, деревца даже имеются, а воды никакой не видно. Точно, что ли, топь?
– А озеро?
– А озеро сейчас сами увидите, скоро уже.
Точно в подтверждение его слов, проселок резко свернул вправо, нырнул в густую тень от кряжистых вековых лип. Сразу стало прохладнее, потянуло свежестью, запахло водой. Обычно так пахнет у реки, но тут не река, тут озеро, да еще и мертвое.
– Вот и поместье! – сообщил товарищ Федор и на радостях подбросил в воздух фуражку.
Фуражка закончила свой полет бесславно – повисла на липовой ветке, но товарищ Федор не расстроился, хитро посмотрел на Алю, попросил:
– Хозяйка, там у вас под лавкой палочка. Вы б мне ее подали, а?
Палочка оказалась алюминиевой трубкой, складывающейся наподобие телескопической антенны.
– Это? – Аля протянула товарищу Федору трубку.
– Она самая! – он ухватился за толстый конец трубки и ловко – чувствовалось, что манипуляция производится не в первый раз, – смахнул на землю головной убор.
Из-за хлопот с фуражкой сам дом Аля заметила не сразу, а как увидела, не поверила своим глазам. Честно говоря, когда товарищ Федор называл дом поместьем, да еще и именовал его гордо и весомо «Полозовы ворота», она представляла себе что-то достаточно внушительное, возможно даже двухэтажное, но действительность превзошла самые смелые ожидания. Дом и в самом деле оказался поместьем, причем поместьем огромным, с двумя этажами, массивными колоннами и раскинувшимися по бокам от центрального входа боковыми крыльями.
