толпа из нескольких тысяч восторженных зрителей, которые махали американскими флажками и аплодировали, пока президент и миссис Кеннеди спускались по трапу и принимали положенные почести. По улицам Парижа кортеж сопровождал полицейский мотоциклетный эскорт числом более ста человек. На площади Пирамид их сменили конные гвардейцы в парадной форме, которые сопроводили процессию до отеля «Quai D’Orsay», где путешественников уже ждал королевский номер. Зрелище было удивительное. Французы устроили целое представление, и с ним не мог сравниться ни один государственный прием из виденных мною. Миссис Кеннеди была просто в восторге.
В тот день более двухсот тысяч парижан выстроились вдоль улиц с американскими флажками в руках. Из каждого окна выглядывали любопытные лица, а на всех балконах по пути кортежа яблоку было негде упасть. Всем хотелось хоть одним глазком увидеть и попытаться сфотографировать молодого американского президента и его очаровательную жену. В толпе мелькали транспаранты с приветственными надписями; многие кричали: «Vive le président Kennedy[7]!» Чаще, однако, можно было услышать: «Vive Jac-qui[8]! Vive Jac-qui!» Первая леди изящно махала в ответ, ослепительно улыбаясь, и весь французский народ немедленно влюбился в нее. После официального обеда и визита в Дом ребенка миссис Кеннеди вернулась в отель, чтобы отдохнуть и подготовиться к вечернему приему в Елисейском дворце. Она выглядела усталой, но счастливой.
– Какое представление, мистер Хилл, какое представление! А кавалерия? Поверить не могу, что все это – специально для нас!
Миссис Кеннеди не слишком любила быть в центре внимания, но столь теплое отношение французского народа явно ее впечатлило.
Тем временем президент Кеннеди и президент де Голль отправились по Елисейским полям к Триумфальной арке. Голубое небо вдруг затянули тучи, и президенту Кеннеди пришлось возложить роскошный венок к Вечному огню на могиле Неизвестного солдата под проливным дождем.
Путешествие во Францию для миссис Кеннеди стало своеобразным возвращением домой. Когда она училась в университете Гренобля и Сорбонне, то жила во французской семье, что позволило ей впитать не только язык этой страны, но и культуру. Я с восхищением наблюдал, с какой легкостью она говорила по-французски с президентом и мадам де Голль, и не только с ними, но и с кем угодно еще.
Естественно, я знал, что этот язык для первой леди почти родной, но живое подтверждение этой строчки в ее досье лишь укрепило мое уважение к ней.
Как правило, первых леди прошлого было хорошо видно, но плохо слышно. Все они, за малым исключением в лице Элеоноры Рузвельт, не имели особого политического влияния, и их государственная активность ограничивалась ролью очаровательной, но молчаливой спутницы президента. Миссис Кеннеди решила изменить эту традицию и не стеснялась пользоваться своей все растущей славой, чтобы приумножать добро по всему миру.
Первым
