хорошо, что я беру на работу только старых служанок… Эта мысль доставила ей горькую радость: хотя бы здесь у Стейна нет соблазна. Вот в доме стало тихо, точно ночью, а ведь еще не было одиннадцати…
Кажется, она задремала? Почему же она внезапно проснулась? Отчего скрипит лестница? Это Лот вернулся домой? Или Стейн крадется к входной двери? Лот? Или Стейн? Сердце ее колотилось. Она быстро встала и, не успев ни о чем подумать, открыла дверь на площадку, увидела, как в передней загорается спичка…
– Лот, это ты?
– Нет, я.
– Ты, Франс?
– Да, а что?
В его голосе звучало раздражение, оттого что она услышала его шаги.
– Куда ты собрался?
– На улицу.
– Так поздно?
– Да. Мне не спится. Пойду погуляю.
– Пойдешь погуляешь ночью?
– Да.
– Франс, ты меня обманываешь!
– Да ну что ты. Ложись лучше спать.
– Франс, я не хочу, чтобы ты меня обманывал!
– Послушай…
– Франс, пожалуйста, не уходи! Лота сейчас нет дома, и мне так страшно… одной… Пожалуйста, Франс.
В ее голосе появились нотки, как у плачущего ребенка.
– Я не могу без свежего воздуха!
– Ты не можешь без…
Она не закончила фразу, внезапно смолкнув от гнева. Там, наверху, в комнате на чердаке, из-за двери подслушивала старуха-служанка и смеялась… Смеялась над ней… Отилия знала это точно. Она задохнулась от гнева, от бессильного бешенства, все ее тело под ночной рубашкой содрогалось от ярости. Входная дверь открылась и закрылась. Стейн ушел, а она… все еще стояла на лестничной площадке. Она сжала кулаки, с трудом переводя дыхание, готовая побежать за Стейном прямо в ночной рубашке; слезы градом покатились из ее детских глаз, но, стыдясь служанки, Отилия вернулась к себе в комнату.
Она плакала беззвучно, чтобы ее не слышала служанка, чтобы не доставить служанке еще большего удовольствия. О, какая боль, какая колющая боль здесь, в сердце, какая физическая боль, физическая боль! Тот, кто не испытывал подобного, не знает, как сильна эта физическая боль, хоть врача вызывай… Куда же ушел Стейн? Он еще молодой, и он так хорош собой… Но он же ее муж, ее муж! Ну почему он не любит ее по-прежнему, хоть она и состарилась? Она уже забыла даже тепло от прикосновения его руки! О, как глубоко она ощущала когда-то его близость, когда-то, давным-давно! А теперь ни единого поцелуя, ни единого поцелуя, которыми нередко обмениваются даже пожилые люди.
Отилия не стала ложиться в кровать, она сидела и ждала… Скоро ли вернется Стейн? Это он отпирает дверь? Нет, это Лот: это звук его ключа, его легкие шаги…
Отилия приоткрыла дверь.
– Лот…
– Мамуля… Ты все еще не спишь?
– Ах,
