однокомнатной квартире. Света представила мужчин друг другу. Дима сел в предложенное кресло и осмотрелся. Комната была самой обыкновенной. Взгляду не за что было зацепиться. Доктор сел напротив.
– Я приготовлю ужин, – сказала Света и вышла. Через мгновенье на кухне по-хозяйски загремела посуда, хлопнула дверь холодильника.
– Очень рад, что вы, наконец, приехали, – начал разговор доктор, закуривая сигарету.
– Что значит «наконец»? – не понял Дима. – Я сам не знал, что приеду.
– Но приехали же.
– То есть я должен был сюда приехать?
– Конечно, нет, но приехали же, чему я и рад. У Светы появился шанс на спасение.
– На спасение? – опять не понял Дима.
– Да. Свету надо спасать. А когда приезжает спаситель, тогда появляется и шанс на спасение.
– Спаситель, так понимаю, я? – удивился Дима. – Вы не путаете?
– Нет, – без эмоций ответил Доктор. – Вы уже слышали её историю?
– Смотря что, вы имеете в виду, – ответил Дима. – Мне рассказали, что Света два года назад попала в аварию, что ее родители погибли, а она с ума сошла, потом лечилась в дурдоме, потом ее выписали. Она выздоровела, но не совсем, и поэтому какой-то доктор попросил соседей, сообщать ему, если она вдруг начнет буянить. Этот доктор – вы?
– Я, – ответил Доктор. – Я – главврач нашей психиатрической больницы. Но Светина история другая. Ее родители действительно погибли, но сейчас это не важно.
– Что ж это за родители смерть которых не важна? – вставил Дима.
– Светины родители были красивыми, исключительно нашими людьми, но это другая история и я расскажу ее в другой раз. Сейчас я хотел бы рассказать вам Светину историю. Вы слышали выражение «чудодейная тьма»?
– Нет.
– Смотрите, – сказал доктор, взял со столика небольшой фонарик, похоже, что заранее припасённый, и посветил в темный угол комнаты. Высветилась длинная узкая ваза, в которой стояли сухие цветы. Доктор выключил фонарик, и ваза опять исчезла в темноте. Доктор еще раз включил фонарик и снова выключил.
– Простая темнота податлива, отступает, не рыча и не кусаясь, – продолжил доктор. – Любой фонарик – ее господин. Но если на эту самую темноту одеть лицо, то тьма станет живой, причем опасно живой, смертельно живой. И она уже не испугается фонарика. Скорее его напугает.
– Какое еще лицо? – недовольно спросил Дима. Его стал напрягать этот непонятный разговор.
– Это другая часть истории, – спокойно ответил доктор, затушив сигарету. – В этом городе живет человек. Зовут его Златон. Он – писатель. В его квартире есть картонная коробка, которая доверху набита бумагой. Бумага разная: исписанные стихами салфетки, толстые тетради с рассказами и рабочим материалом, рисунки, журналы и остальной хлам. Среди этого хлама находится тетрадь, 96 страниц, белая обложка с синими полосками. Пол тетрадки исписаны. Это неоконченная повесть Златона, про которую он сам забыл. Эта повесть и есть лицо той тьмы, которая внутри Светы.
– Еще
