Буду требовать с тебя ровно столько, сколько и с других. И даже больше.
– Разумеется, – ответил Дубенский, показывая, что он все понимает. – В чем будут заключаться мои обязанности? Что я должен буду делать?
Мерзликин помедлил, сложил руки перед собой и посмотрел куда-то в сторону и вверх. Затем снова поймал переносицу Михаила на прицел своих буравчиков.
– Все. Абсолютно все, начиная с завтрашнего дня. Если бульдозерист напьется и не выйдет на работу – я спрошу с тебя. Если вовремя не подвезут бетон – я спрошу с тебя. Если риэлторы упустят потенциального покупателя – я спрошу с тебя. И так далее. Ты понял?
Дубенский кивнул, не раздумывая.
– О деньгах не беспокойся, – продолжал Мерзликин. – Работа собачья, но оплата – достойная. Согласен?
Босс не обманул его – ни в том, ни в другом.
Начиная с нулевого цикла и до сегодняшнего дня работа действительно была собачья, но оплата превосходила все ожидания и продолжала неуклонно расти.
Кроме него, было еще два дежурных управляющих, охранники и целый штат технического персонала, и все равно Дубенский никому не доверял: он проводил дни и ночи в своем детище – за центральным пультом на техническом этаже, между сорок девятым и пятидесятым.
За это время он свыкся с Башней, знал все ее ходы и закоулки и даже ловил себя на том, что относился к ней, как к живому существу.
Конечно, жена была недовольна, что он столько времени пропадает на работе, но Дубенский рассуждал, что жены вечно чем-то недовольны: не было бы этой причины, появилась бы другая, хотя он не мог не признать ее правоту – Башне он отдавал гораздо больше времени, нежели семье.
В это воскресенье он скрепя сердце прицепил к "Тойоте" прицеп с гидроциклом и отправился с семьей на Клязьминское водохранилище, как назло, забыв дома мобильный телефон.
Вдоволь накатавшись, он втянул лебедкой гидроцикл на прицеп, завел машину и поехал домой, предчувствуя что-то недоброе. Выехав на шоссе, он услышал сообщение по радио. Сообщение про Башню, которое заставило его вдавить акселератор в пол и не отпускать до самой Москвы. Прицеп болтался сзади и подпрыгивал на неровностях, угрожая вывалить на щербатый асфальт несчастную "Ямаху", но Дубенский не обращал на это внимания – продолжал нестись вперед, распугивая нерасторопных водителей дальним светом фар и резким гудением клаксона. Он бессовестно залезал на встречную, краем глаза замечая, как бледнеет лицо жены, но она – следует отдать ей должное – не произнесла ни слова. Если бы его дом был не по пути к Башне, он бы сразу помчался туда, высадив по дороге жену и дочку, но, к счастью, Дубенский жил неподалеку, в нескольких кварталах от Башни. В гараже он отцепил прицеп, быстро поцеловал своих "девчонок" и, рассеянно махнув им на прощанье рукой, снова сел за руль.
Видок у него был еще тот – прямо скажем, пляжный видок – но времени на то, чтобы зайти домой и переодеться, уже не было. А зайти стоило – хотя бы для того, чтобы увидеть факс, раскалившийся
