им цитадель Олмера – какой угодно, только не такой. Какие-то вольные землепашцы, да и только!
Очевидно, все они в эту минуту помыслили об одном; и Торин, сжав губы, молча махнул рукой – поехали… Прятаться не имело никакого смысла; оставалось лишь найти кого-нибудь посмекалистее и расспросить как следует, прикидываясь ничего не понимающими чужестранцами, которые не против того, чтобы попасть пред светлые очи здешних заправил.
– Мы все – гномы, – на всякий случай напомнил товарищам Малыш. – Фолко, не проговорись! Дай-ка, ещё раз на тебя погляжу… Нет, не пойдёт, никак не пойдёт! Нет в тебе исконной гномьей солидности! Может, лучше и не начинать? – обратился он к Торину. – Его же любой тангар сразу раскусит.
– Ладно, скажем как есть, – отмахнулся Торин, похоже, его мысли в этот миг были заняты чем-то иным. – Неужто это и есть земля Короля-без-Королевства? Сколько же лет и труда надо во всё это вбухать? Сколько ж лет назад он здесь укрепился?
Дорога, петляя среди негустых, изрядно прореженных вырубкой рощ, вывела их на край пшеничного поля и влилась в более широкую, идущую с северо-запада на юго-восток. Вдоль дороги появилась изгородь; вдалеке, внезапно вынырнув из-за холма, на их пути замаячили двое конных. Они неспешно трусили навстречу друзьям, не проявляя ни малейшей тревоги; вид этих безмятежно приближающихся фигур почему-то показался друзьям настолько пугающим, что Малыш невольно заёрзал в седле, примериваясь к мечу; Фолко, непроизвольно облизнув губы, положил ладонь на рукоять метательного ножа; проверил, как сидит шлем, и сам Торин.
– Спросим дорогу до ближайшего трактира, – глухо бросил он спутникам; хриплый голос выдавал волнение. – Начнут расспрашивать – едем из Эребора. И ни в коем случае не хвататься за меч!
Среди колосьев мелькали голубые венчики васильков; лёгкий ветер чуть заметно колыхал тугие колосья. Всадники поравнялись с путниками и резко осадили коней, пристально разглядывая, очевидно, не очень-то частых здесь гостей. Во все глаза глядел на всадников и хоббит.
Это были зрелые мужчины, невысокие, но широкоплечие, подобные гномам; простые тёмные кафтаны, длиннополые, почти до колен; чуть ли не до груди доставали густые вислые усы, а волосы были острижены в круг. У каждого имелся кривой узкий меч, но кольчуг они не носили. Один из верховых, с каким-то серебристым значком на левом плече, направил своего коня прямо к незнакомцам. Голубоватые глаза смотрели пристально, но без страха или подозрительности. Он заговорил – но на каком-то непонятном языке, хотя в потоке странных слов и попадались знакомые.
Торин с виноватой улыбкой развёл руками, знаками показывая, что не знает этого наречия, и человек остановился, с лёгким удивлением подняв брови. Тут вмешался второй, положил руку на плечо первому и что-то негромко сказал. Всадник со значком пожал плечами и задал вопрос на плохом всеобщем, говоря со странным акцентом:
– Кто
