к должностным лицам с просьбами, произнося их тем грубым и густым голосом, каким евреи, его предки, требовали денег от своих должников, эльзасских, польских, и крымских крестьян; и ему редко отказывали.
Пока он промышлял по мелочам, крупные игроки попросту не замечали его. Делами «Медторга», в котором он оставался соучредителем, заправлял его компаньон, привлекавший профессора лишь изредка для переговоров с поставщиками. По части выбивания скидок и особых условий Синельникову не было равных.
Давиденко вызвал Першина на балкон для важного разговора. Оказавшись один на один, начал без лишних предисловий:
– Ладно, Виталий Петрович, мы будем обсуждать кое-что?
Першин с готовностью улыбнулся:
– Вы что-то сказали по телефону насчёт бизнеса?
– Отлично! Это интересно! Уверен, мы договоримся.
Першин всё ещё улыбался, но Иосиф Григорьевич не откликнулся на его улыбку, и деловито продолжил:
– Я предлагаю выгодную сделку. Ты продаёшь мне свою долю в кооперативах «Транскомплект» и «БМТ», покупателем буду выступать не я, а мой… партнёр. Тебе необязательно быть большим, необязательно быть частью меня. У тебя уже всё есть, ты достаточно неплохо устроился. Ты можешь обойтись без меня.
Улыбка уже сошла с лица Першина.
– И это последнее предложение? То есть – ультиматум, вы всё уже решили?
– Нет, насчёт «обойтись без меня» я погорячился, ты и впредь можешь обращаться ко мне по всяким вопросам, просто передачки уже носить не будешь, а всё заново, на договорной основе. Это будет начало другого общего дела, новых взаимовыгодных путей.
Першин понимал, что всё уже решили без него, но для очистки совести сделал попытку спасти ситуацию:
– Я, конечно, благодарен за то, что вы предлагаете, но, может, мне всё-таки позволят остаться на заводе? У меня уже есть возможности с моими компаниями, я развиваю свой бизнес. То есть… мне не нужны «другие взаимовыгодные пути».
В этом месте разговора на балконе появился Вячеслав Уваров. Обменявшись с ним быстрыми взглядами, Давиденко продолжил:
– Я просто знаю тебя как умного человека. Слышал это также от других людей. Не заставляй меня сомневаться в этом.
Уваров махнул рукой в сторону зала.
– Давай, Виталий Батькович, бери в охапку этого индюка сопливого, и договаривайся о переуступке.
Проникшись скорбным разочарованием, не удостаивая Уварова ни словом, ни взглядом, Першин обратился к Иосифу Григорьевичу:
– Я думал, что мы прошли некоторый путь… то есть расплатились по старым счетам и подвели черту. Всё, что был должен, я закрыл. Теперь мы можем не вспоминать о прежних делах, разговаривать на равных, и развивать тот самый общий бизнес. Но вы предпочли другого.
И он мотнул головой в сторону Моничева, который находился в центре зала, и время от времени поглядывал
