увидел, что по пустыне движется какая-то черная – от грязи, – нагая фигура с развевающимися по ветру седыми волосами. То была св. Мария Египетская, в прошлом одна из прекрасных женщин, которая в течение сорока семи лет искупала свои грехи.
Бывали, правда, случаи, когда монахи вспоминали о приличиях, но это неизменно вызывало упреки. «Наши отцы, – писал настоятель монастыря о. Александр, явно опечаленный новыми веяниями, – никогда не умывали своего лица, зато мы часто принимаем ванну». Рассказывают, что в одном из находящихся в пустыне монастырей братия очень страдала от недостатка питьевой воды; благодаря молитвам настоятеля о. Феодосия из-под земли забил источник. Вскоре монахи, видя такое обилие воды, упросили настоятеля построить баню, что и было сделано. Однако монахи всего лишь раз смогли воспользоваться ею – вода бесследно исчезла. Молитвы, слезы, посты – все было напрасно. После этого прошел год. Наконец настоятель решил сломать баню, считая ее объектом, вызвавшим гнев Божий, – и приток воды возобновился[28].
Совершенно очевидно, что благодаря таким взглядам, ставшим к тому же общепринятыми, в отношениях между полами появились черты грубости и жестокости. Это отдаленно напоминает период запрета спиртных напитков в Соединенных Штатах. В те времена люди забыли об искусстве любви, и вместо нежности в брачных отношениях появилась жестокость.
Благодаря христианским аскетам в умах людей глубоко укоренилась идея, как важно оставаться целомудренным. Однако серьезным противовесом стало дурное влияние на людей их взглядов на брак. Хотя в многочисленных писаниях отцов церкви можно найти два или три прекрасных отрывка в защиту брака, они не стеснялись громить институт брака в самых грубых и отвратительных выражениях. Этот институт, созданный самой природой для восполнения урона, наносимого смертью и, как показал еще Линней, существующий и в мире цветов, был для них следствием поведения Адама и не заслуживал ничего, кроме презрительного отношения. Им казались чуждыми и нежная любовь, и святыня, и чудо домашнего очага, которые были прямым следствием брака. Главным было привлечь внимание людей к целомудренной жизни, и потому было необходимо создать впечатление, будто в браке есть что-то низменное. Разумеется, они не могли не признавать, что этот институт необходим для продолжения рода и для того, чтобы освободить людей от большего зла, и потому они оправдывали его существование, но они все-таки считали брак состоянием деградации, избавиться от которого всем, кто стремится к достижению святости, можно было только бегством. Как энергично выразился св. Иероним, надо «срубить топором девственности древо брака», чтобы стать святым; и если он однажды отозвался о браке с похвалой, то только потому, что без брака не было бы ни девственников, ни девственниц.
Интересно, что страстное стремление к подвигам аскетизма могло разорвать уже существующие брачные узы. Мы уже писали о том, как это стремление могло отравить семейное
Lecky W. E. History of European Morals. Vol. II. Р. 117–118.
Лекки, Уильям Эдуард (Lecky, 1838–1903) – ирландский историк, известный своими трудами по истории Англии XVIII в. и по истории Ирландии. Цитата, приводимая Расселом, взята из двухтомного труда «История нравов в Европе» (1869).
