на его лице выразилось удивление:
– Американец?
– А вам-то какая разница?
Моя вялая реакция не убавила его энтузиазма.
– Я люблю американцев, – объяснил он, пока мы тащились по забитой транспортом улице. – Многие их ненавидят – крикливых, толстых, глупых, – а вот я их люблю. Они приносят много зла лишь потому, что их лидеры такие грешники. Но хорошо то, что они стараются оставаться добрыми людьми.
– Неужели?
– О да! Я встречал много американцев, и они всегда щедрые, действительно щедрые. Хотят с тобой дружить.
Шофер продолжал трепать языком. Такса – дополнительная лира за каждые четыре сотни приветливых слов. Я дала ему возможность говорить без помех, наблюдая за работой сухожилий своих новых пальцев, ощущая волоски на руках, покатую длинную шею, под острым углом переходившую в челюсть. Мой кадык поднимался и опадал при каждом глотке. Непривычно и занятно после того, что ощущало мое прежнее горло. То есть горло Жозефины.
– Я знаю отличный ресторан здесь рядом, – сказал шофер, когда мы уже крутились по узким улочкам Перы. – Лучшая рыба. Скажите им, что я послал вас, скажите, что я считаю вас хорошим парнем, и вам дадут скидку. Без вопросов. Да, владелец мой двоюродный брат, но это не важно. Все равно здесь лучшая еда по эту сторону Рога.
Я дала ему на чай, когда он высадил меня недалеко от гостиницы. Не хотелось выделяться на общем фоне.
Во всем Стамбуле есть только два популярных названия, образованных от имен бывших правителей. В честь Сулеймана названы ресторан, отель и концертный зал. В честь Ататюрка – аэропорт, вокзал и торговый центр. А фото вышеупомянутого Ататюрка украшает стену за каждой кассой в магазине и над каждым банкоматом в городе, и даже отель «Султан Сулейман», перед которым рядом с турецким флагом вывесили флаг Европейского сообщества, не стал исключением. Огромный каменный монстр во французском колониальном стиле, где коктейли стоили безумно дорого, простыни крахмалили до жесткости фанеры, а каждая ванна была размером с бассейн. Мне доводилось останавливаться здесь прежде. Под одной личиной или под другой.
А теперь в запертом сейфе номера 418 лежал паспорт занимавшей его Жозефины Кожел, гражданки Турции, владелицы пяти платьев, трех юбок, восьми блузок, четырех пижам, трех пар обуви, одной расчески, одной зубной щетки и десяти тысяч евро наличными, аккуратной пачкой лежавших в вакуумной упаковке. Повезет тому мастеру, которого вызовут, чтобы вскрыть этот сейф. Он получит нежданную награду, которая теперь уже никогда не станет гонораром для Жозефины Цебулы, покоящейся в безымянной могиле на местном кладбище.
Я не убивала Жозефину.
Ее убило это тело.
Изуродовать его в отместку будет легко. Полиция в отель пока не заявилась. При Жозефине не было никаких документов, но рано или поздно они обнаружат, к какой двери подходит единственный имевшийся при ней ключ с тяжелым деревянным брелоком, упакуют
