по строчкам со стройными буквицами. Поля у страниц широкие и украшены узорами, будто кружевами. Переплетаются в узорах две краски: голубая и бледно-алая. Евангелие – вклад в Чудов монастырь богатого московского купца, отдавшего в монастырь одного из сыновей.
Митрополит доволен книгой. Знает, что для написания ее чернецу-грамотею понадобилось девять месяцев усидчивого труда.
Открылась в покое створа низкой, узкой двери. Вошел, пригнувшись, дородный монах, а митрополит, услышав его сопение, спросил, подняв голову:
– Кого прислал Господь? Кажись, ты, Иосаф?
– Гонец со свитком от тарусского епископа, – сообщил монах.
– Подай.
Митрополит протянул руку, в которую монах, поцеловав ее, вложил свиток с восковой печатью на шнурке. Старец, не взглянув на свиток, положил его на стол.
– Еще что скажешь?
– Скажу, что того молодца привезли, за коим, по твоей воле, конскую справу посылали.
– Какого молодца?
– Монастырского служку, людям ведомого Андрея из родительского рода Рублевых.
– Где же привезенный? – спросил митрополит, откинувшись к спинке кресла.
– В ожидальне.
– Веди сюда.
Выполняя приказание, монах с непривычной проворностью для своего дородного тела проскользнул в дверь, а через минуту вошел вновь. Следом за ним появился Андрей Рублев.
Войдя в покой, Андрей тотчас опустился на колени и земно поклонился сидящему митрополиту. Старец оглядел склоненного в поклоне. На Андрее черный подрясник, широкий и не по росту длинный.
– Встань!
Митрополит остановил взгляд на Андрее, заметил, что в глазах юноши нет привычной робости, которая всегда появляется у людей любых званий при встрече с главой Православной церкви. Старец видел перед собой скромного молодца, серые глаза которого переполнены удивлением и любопытством. Прочертив в воздухе крест, митрополит благословил Андрея, но для поцелуя к руке не допустил, спокойно сказал:
– Вели, отче Иосаф, принести образ Спаса.
Монах, получив приказание, исчез из покоя и через миг уже протиснулся в дверь, держа в руках большой образ, завернутый в парчу. Положив его на стол, Иосаф удалился, кланяясь.
Митрополит не торопясь развернул парчу, сказал Андрею:
– Погляди.
Андрей, перекрестившись, наклонился над иконой и, рассматривая ее, сокрушенно качал головой.
– Чему дивишься? – спросил митрополит.
– Дивлюсь, что опалилась краска на образе. Видать, близехонько к иконе лампаду приладили.
– Опалилась, говоришь?
– Истинно так.
– Может, только прикоптилась?
– Обожглась, да в таком месте, под самым оком.
– Разумеешь, кем писана?
– Из
