сакральный смысл, абсолютно недоступный пониманию западного человека. Однако же то, что смысл тайно присутствует, было отчетливо ясно и этому человеку. Она манила его к себе пальчиком.
В дверь грозно застучали. Кому-кому, а Магницкому хорошо известен этот стук Гены Борцова, вернувшегося не в настроении после посещения своей семьи, неумолимый, словно приговор ревтрибунала.
– К сожалению, сосед пришёл, – заворожённо глядя на красные лепестки неизвестного цветка, произнёс он.
– Не открывай, пока не оденусь!
Как всегда в подобных случаях, с одеванием не слишком получалось, прошло две минуты, и Борцов педантично доложился ещё раз чётким оловянным солдатиком.
– Минуточку ждём, – предупредил Виктор.
– Магницкий, это я, – подал голос Борцов, – отворяй давай.
– Не ори, Гена, успеешь.
– Магницкий, ты обнаглел вконец, – воскликнул сосед, уже врываясь в жилое помещение, и сразу бегом-бегом к своей драгоценной тахте – проверять. – Бордель тут развёл!
Пума выскочила в коридор, Виктор за ней. Заметив, что он не отстаёт, Лариса бросила откровенно сердитый взгляд и ускорилась ещё более.
Даже сзади на открытом плече виднелись красные революционные лепестки.
– Погоди, куда вчистила?
– У тебя отвратительно довольный вид, – произнесла сквозь зубы с обидой, – из которого всем вокруг делается ясно, что только что переспал со мной и очень гордишься этим.
– Заблуждаешься, вид нормальный. А у тебя – вон, посмотри…
– И наставил вдобавок автографов, чтобы никто не сомневался.
Расстались молча. Вытерев автографы платочком, Пума пошла к остановке, он зачем-то тянулся следом, старательно не глядя в её сторону. Долго стояли в разных местах. Автобуса не было. Магницкий начал медленно приближаться, но когда оказался почти рядом, как бы случайно, а не специально, Лариса остановила такси, прыгнула на переднее сиденье и быстро уехала, даже не взглянув на прощание из-за стекла. В это последнее мгновение он заметил на мочке её уха, рядом с серёжкой, свою кровную метку, махнул рукой огорчённо, после чего вернулся к Борцову очень сердитым.
12. Розы для Любы
На следующее утро получилось так, что, не сговариваясь, они одновременно открыли двери своих комнат и вышли по делам с бумагами в коридор, который оказался пустынен, свет не горел в связи с кампанией борьбы за экономию электроэнергии на производстве. Две тёмные шеренги дверей говорили об опасности: каждая в любое мгновение могла открыться. Но это не помешало броситься навстречу друг к другу и прижаться, держа руки отстранёнными, что со стороны бы казалось несколько смешным.
– Миленький, вытерпишь без меня три дня?
– Куда-то едешь?
– Нет.
