style="font-size:15px;"> В состоянии полной отрешённости скитался Магницкий по коридору. Новая тема на последнем году аспирантуры. Легко сказать. Куда теперь податься? На какую сторону? От дурных мыслей отвлёк Забава.
– У тебя с квартальным отчётом как дела?
– Нормально.
– А у меня труба из-за этих девиц, чёрт бы их побрал!
– Да? – иронически вздёрнул бровь Магницкий, – это ещё что за новая болезнь объявилась? Рассказывай, делись опытом с подрастающим поколением.
– Не в том смысле. Девчонки неправильно программируют мои идеи. У них, понимаешь ли, головы не так устроены, как у нас. Говоришь им, говоришь, объясняешь полдня алгоритм до хрипоты, а они назавтра приносят тебе в распечатке такую офиговенную фигню, что хоть бери и вешайся. Эх, надо было мне тоже программирование толком освоить в своё время. Вон у тебя, как я смотрю, никаких проблем: надо – раз-два и на машину бегом, сунул Жанке конфетку в карман, и без всякой очереди прокрутил идею за десять минут на соответствие объективной реальности. Ни от кого не зависишь, счастливчик!
– Начни программировать хоть сегодня, кто мешает? Не боги фортран придумали.
– Начни, начни, а где время взять на освоение? Отчёт позавчера надо было сдать. Нет, замучился я с этими девицами, погубят они меня. Вот сегодня сон приснился. Рассказать?
– Благолепный хоть? Или опять?
– Опять. Приснилось, представь себе, что лечу я голеньким ребёнком в колыбели, которая состоит из живых женских рук. Будто они меня держат на весу и несут куда-то вверх, и вокруг руки, руки, даже не колыбель вовсе, а гнездо уютное такое из рук женских сплетённое, а руки те колышатся надо мной, трогают, гладят и ласкают, а сами, знай, поднимаются ближе к солнышку. М-да… Необыкновенно нежные, до плеч оголённые, розовые, невинные, а я их всё равно узнаю – вон Милы ладошка прикоснулась, вон операторши Любочки, у неё такая ямочка у локтя делается при сгибе, чувства при этом самые что ни на есть приятные…
– Вильгельмины Карловны не было?
– Что? А, нет.
– Крупно повезло, иначе бы с дефектом проснулся.
– Да, и вот представь себе, разве можно, находясь в этаком приподнятом настроении, сидеть за столом и писать квартальный отчёт? Я теперь хожу по институту дурак дураком, у женщин руки разглядываю и вспоминаю: были они во сне или нет. Ах, как они меня несли, как несли куда-то… Пойдём, хватанём газировки по стакашку?
– Иди, Бориска, мне надо переговорить с одним человеком.
На выходе за вертушкой стояла Пума с сумочкой, вопросительно кося в сторону Магницкого.
– Где пропадал весь день, миленький? – спросила, не обращая внимания на Забаву.
– Работал, трудился над отчётностью.
– Смеёшься?
– Какой смех, еле уложился в срок.
– Чего сердитый? – прошептала Пума, беря за руку и метя уложить
