После молитвы, уставшие от долгой ходьбы, гости заснули, стоило им оказаться в постелях, на тюфяках, набитых мягкой, опьяняюще пахнущей высушенной травой, собранной в самых укромных уголках леса.
Убедившись в том, что мастера основательно забрались в свои сны, Прибил осторожно отправился вслед, заметая следы сухой еловой веткой, замутняя воду на речных бродах грязной метлой из прутьев шиповника и неправильно обозначая наступления рассветов и сумерек уханьем филинов и криками соек, которых полно было в его переметных сумках. В тот час, когда уснувшие попали каждый в свой рукав сна, в которых они видели большие нарисованные глаза, белые мраморные порталы, иконостасы, колонны, притчи и складно сложенные стихи, Прибил неожиданно возник перед своими гостями и, вытащив из ножен меч, ринулся на них, чтобы изрубить тут же, на месте, посреди снов. Тут только три мастера поняли, у кого они заночевали. Но раскаиваться было поздно. Повернулись они и бросились бежать через леса и ущелья, через овраги и поля, и только чудо могло вырвать их из лап Прибила.
Через некоторое время, остановившись и вытерев с глаз ветер, спящие увидели, что заблудились. Нигде не находили они следов своих ног, ни в одной реке не было брода, отовсюду слышались леденящее кровь уханье филинов и приглушенные крики соек, все пути скрывал полный ужаса мрак, а плотные стаи птиц-тьмиц с шумным трепыханием зачерняли свод снов. И куда бы мастера ни пошли, все превращалось в бессмысленное блуждание.
– Ох! – возопили все трое в один голос, догадавшись, что именно они оставили Прибилу. – Несчастные мы, несчастные! Никогда не видать нам Жичи! Да и что нам там делать без красок, чертежей и звуков! Несчастные мы, несчастные! Неужели нам проснуться и навсегда остаться без наших снов! Или блуждать здесь, в неизвестной пустоте, до тех пор, пока не исчезнем! Горе нам! Что же делать?!
Пока они причитали, Прибил полным ходом перетаскивал в подвалы своего замка содержание снов трех мастеров. Это были такие сокровища, на которые он даже и не рассчитывал. Правда, большая часть добычи относилась к церковным сооружениям и работам, но и ее можно было выгодно продать или в Приморье, или латинянам. Необыкновенную щедрость проявили покупатели из одного западного монастыря – триста тут же зазвеневших золотых монет были хорошей ценой за портал из сна резчика по мрамору. Хотя портал был всего лишь увиден во сне, везли его оттуда до берега беспокойного Лима на санях, запряженных тремя десятками настоящих волов.
Под конец остались только притчи и стихи дьяка, то есть то, что можно было обратить лишь в пару жалких медных монет. Чтобы они не занимали места, Прибил побросал их в воду вслед за телами навсегда уснувших мастеров.
Над местом, где в холодной воде были утоплены Димитрий, Петар, Макарий и притчи и стихи, время от времени выплывало какое-нибудь не сдававшееся слово, вздымались волны, расцветали клубы теплого пара, а потом все успокаивалось – исчезало.
