своего жизненного пути обнаруживает, что его жизнь зажата тисками бедности и низкого социального положения, из которых он стремится вырваться, подталкиваемый своими врожденными и приобретенными страстями».
По этим признаниям чувствуется, что писатель склонен скорее оправдывать своего героя, возлагая львиную долю вины на нехорошее капиталистическое общество: зачем оно преследовало «чувствительного и не очень умного молодого человека» своими соблазнами, да еще и наказало его «бедностью и низким социальным положением»?
С одной стороны, это близко взглядам коммунистов-социалистов, привыкших рассуждать о человеке, как о безликой расчетной единице в битве производственных отношений и производительных сил. С другой – нельзя отделаться от впечатления, что писателю по-человечески близок подобный тип слабого человека, отнюдь не героя и не борца. Некоторые факты биографии самого Драйзера подтверждают это: дерзкий и бесстрашный в своих печатных работах, он нередко терялся в неожиданных или неловких житейских ситуациях, предпочитая сбежать, переждать, в общем – спрятаться. Не исключено, что именно в этом кроется причина сочувствия Драйзера коммунистическим идеям: он мог видеть в них спасительную и справедливую силу, которая, вопреки тысячелетней традиции, станет на защиту слабых против сильных.
Предъявлять по этому поводу какие-либо претензии писателю или его героям бессмысленно: в одной и той же ситуации сильный духом человек берет ответственность на себя, а слабый валит ее на других и винит в своих неудачах кого угодно, кроме себя: социальную среду, бесчеловечный правящий режим, всеобщую продажность, засилье подлецов, бездарей и завистников, мафию и т. д. Важнее другое: давно нет на свете Драйзера и его непримиримых оппонентов, наши представления о мире все время меняются, а об «Американской трагедии» спорят и зачитываются ею до сих пор.
Сам Драйзер определил свой замысел так: «Я долго вынашивал в себе эту историю, ибо мне казалось, что она включает в себя все стороны нашей национальной жизни – политические махинации, общество, бизнес, секс…». Немудрено, что роман на таком материале, да еще и вышедший из-под пера хорошего писателя, был просто обречен на успех – чья «национальная жизнь» и поныне лишена поистине гремучей смеси этих составных частей и источников?
Книга первая
Глава I
Летний вечер, сумерки…
Торговый центр американского города, где не менее четырехсот тысяч жителей, высокие здания, стены… Когда-нибудь, пожалуй, станет казаться невероятным, что существовали такие города.
И на широкой улице, теперь почти затихшей, группа в шесть человек: мужчина лет пятидесяти, коротенький, толстый, с густой гривой волос, выбивающихся из-под круглой черной фетровой шляпы, – весьма невзрачная личность; на ремне, перекинутом через
