Марина неслась в направлении кабины пилотов. Ей попытался преградить путь кто-то из сопровождавших Небосклонова, но она резко оттолкнула мужика и помчалась дальше. Я тронулась вслед за Пашкой вперед, оберегая его и ценную камеру, по ходу что-то говорила к микрофон. Точно не помню, работала на автопилоте.
По крайней мере все в нашем салоне были живы, хотя часть граждан и получила некоторые повреждения организмов. А потом из кабины пилотов раздался жуткий крик Марины. Мы с Пашкой бросились туда. Я распахнула дверь и замерла на месте. Не знаю уж, что бы со мной было, если бы я регулярно не вела криминальную хронику и не выезжала на многочисленные места убийств, кровавых разборок и в морги…
Вся кабина, вернее, то, что осталось от кабины, была залита кровью. Самолет носом врезался в вековые деревья… Его даже слегка сплющило. Внутрь врывался холодный чистый воздух и заметало снег. На полу лежал террорист и пустыми глазами смотрел в потолок. Не нужно было проверять пульс, чтобы убедиться: он – мертв. Я переступила через труп и посмотрела на летчиков.
Марина рыдала над тем, что осталось от командира корабля. Она не обращала внимания на ветер, раздувающий ее волосы, осыпающий ее летную форму снег. Ей было все равно. Она просто выла по-бабьи, как только может женщина над любимым мужчиной.
Я перевела взгляд на бортинженера. Нет, с такими ранениями жить нельзя. Потом посмотрела на второго пилота.
Так, тут есть надежда! Я бросилась к нему и дотронулась до плеча. Он застонал.
– Марина, где аптечка?! Марина!
Пашка все снимал.
– Эй, мужчина, что болит?! – склонилась я над ним.
Он поднял на меня окровавленное разбитое лицо.
Дверь в кабину пилотов резко распахнулась, и на пороге возник разъяренный Александр Каренович с красной мордой.
– Как я должен это понимать?! Как?!
– Помолчите и лучше помогите, – сказала я ему ровным тоном. – Все вопросы – к террористу, – и показала ногой на труп на полу.
– Что?.. Как?.. Так, значит?..
– Давайте отнесем раненого во второй салон, – сказала я. – Там можно будет его уложить и…
Над плечом Александра Кареновича показалось помятое лицо поэта.
– Вот и Олег Владимирович поможет. – Я повернулась к второму пилоту: – Что у вас болит?
Он опять только застонал.
Александр Каренович с поэтом очень аккуратно сняли летчика с кресла и понесли в задний отсек. Мы с Пашкой шли следом. Оператор снимал все. Находившиеся в салоне члены группы Артура Небосклонова молча следили за нашим продвижением. Некоторые открыли рты, но никто ничего не спрашивал, потом несколько человек тронулись в направлении кабины пилотов, которую мы покинули. Кое-кто постанывал. Как я поняла, ушибы были у всех, у некоторых даже сильные.
При виде трех связанных поклонниц Артура Небосклонова его продюсер чуть не выронил раненого.
– Опять?! – прошипел.
– Вот их первыми и съедим, – сказал поэт.
