четверг вечером, 22 марта 1855 года, хмурый джентльмен внимательно изучал документ на двух листах, что лежали на его массивном столе. Джентльмена звали Дэниел Харкурт. Пятидесятилетний поверенный имел тучное телосложение – следствие сидячей работы. Он был одет в серый сюртук и жилет превосходного покроя. Золотая цепочка его часов свидетельствовала о том, что адвокат успешен в своих делах. Горячие угли в камине пытались разогнать промозглый холод, оставшийся после недавнего дождя, но сейчас в них не было особой необходимости. Харкурта подогревало изнутри пламя триумфа.
– Вы совершенно уверены в этих сведениях? – спросил он, поднимая голову от документа. – Дом в Блумсбери? И все остальное?
Стоявший по другую сторону стола мужчина был одет в дешевое потертое пальто. Морщины на его грубом лице говорили о том, что специфика работы требовала от него часто бывать на открытом воздухе.
– Я все сделал сам, мистер Харкурт. Если бы вы, как я, десять лет патрулировали эти улицы, то знали бы, у кого нужно спрашивать. Разносчики газет, уличные метельщики, мойщики со стоянки кебов – такие ребята ничего не пропускают и могут доказать мои сведения всего лишь за шестипенсовик. Лицо этого человека нарисовал лучший уличный художник в Блумсбери. Все, что я вам сказал, – истинная правда.
Харкурт вытащил из ящика стола листок бумаги и подтолкнул его к посетителю. Затем обмакнул перо в чернила и также протянул ему.
– Напишите свое имя.
– Но вы же знаете мое имя. Я Джон Солтрем.
– Все равно напишите.
– Думаете, я не умею? – глухо возмутился Солтрем. – Думаете, в столичной полиции будут держать констебля, не умеющего писать?
Харкурт положил рядом с листом золотой соверен.
– Сделайте одолжение. Напишите свое имя.
Солтрем долго смотрел на монету и наконец исполнил просьбу, скрипя металлическим пером.
– Вот, пожалуйста, – заявил он, возвращая листок и перо.
– На той бумаге, что вы мне принесли, другой почерк, – заметил Харкурт.
– Я сказал, что умею писать. Но не сказал, что умею писать аккуратно. Это моя благоверная настрочила, под мою диктовку. Я не мог доверить такое дело кому-то другому.
– Откуда мне знать, что вы не сделали копию? Откуда мне знать, что вы не попытаетесь продать эти сведения человеку, за которым следили?
– Это было бы не очень разумно с моей стороны, вам так не кажется, мистер Харкурт? Мне нужна постоянная работа и не нужны неприятности от такого человека, как вы.
Поверенный задумался на мгновение, а затем выложил на стол еще пять соверенов. Это равнялось пятинедельному жалованью констебля.
– Вот плата, о которой мы договаривались, – сказал он. – И еще один соверен сверху.
– Благодарю, мистер Харкурт. Покорнейше благодарю. – Солтрем засунул монеты в карман брюк. – Если я могу еще что-то для вас сделать…
