ни к чему. Напротив, я очень хочу избежать ее, но, как вы сами понимаете, со времени нашего с вами разговора многое изменилось. Учредители новой общегородской газовой компании вложили свои деньги в дело и стремятся – я бы сказал, даже горят желанием – развить его и основать настоящее солидное предприятие. Они не сомневаются в успехе, и я вполне разделяю их точку зрения. Соглашение между старыми и новыми компаниями может быть достигнуто, но уже не на тех условиях, которые я тогда готов был принять. За это время была основана новая компания, выпущены акции и израсходованы большие деньги. (Каупервуд лгал.) При любом соглашении акции эти должны обмениваться на равных началах с остальными. Я считаю слияние компаний весьма желательным, но при непременном условии, чтобы все акции – независимо от того, сколько новых акций мы будем давать за одну старую, две, три или четыре, – расценивались по их номинальной стоимости, а не по курсу.
У Шрайхарта вытянулось лицо.
– А вам не кажется, что это многовато? – сказал он мрачно.
– Ну что вы, что вы! – возразил Каупервуд. – Вы ведь знаете, что мы пошли на такие затраты не по своей воле (мистер Шрайхарт уловил скрытую в этих словах иронию, однако смолчал).
– Согласен, но, поскольку ваши акции сейчас вообще ничего не стоят, вы должны быть довольны, если их примут по номиналу, а для остальных нужно исходить из реального курса.
– Почему же? Виды на будущее у нас превосходные, – отвечал Каупервуд. – Нет, тут должен быть соблюден принцип равенства, или мы с вами так ни до чего и не договоримся. Но меня интересует другое: какую часть акций нового общества вы думаете сохранить в портфеле после того, как удовлетворите претензии старых акционеров?
– Как думал и раньше: тридцать-сорок процентов от всего выпуска, – ответил Шрайхарт, все еще надеясь что-нибудь выторговать. – Мне кажется, что это удалось бы провести!
– А кому эти акции достанутся?
– Учредителям, конечно, – уклончиво ответил Шрайхарт. – Вам… мне.
– А как вы намерены их поделить? Пополам, как предполагалось раньше?
– Я думаю, что это было бы справедливо.
– Нет, меня это уже не устраивает, – резко возразил Каупервуд. – После нашего разговора мне пришлось взять на себя некоторые обязательства и заключить сделки, которых я тогда не предвидел. Самое меньшее, на что я могу согласиться теперь, – это на три четверти остающихся акций.
Шрайхарт гневно выпрямился. Он был возмущен. Какая наглость! Какое неслыханное нахальство!
– Это невозможно, мистер Каупервуд, – высокомерно заметил он. – Вы и так хотите нам навязать слишком много макулатуры. Акции старых компаний, как вам хорошо известно, котируются сейчас по сто пятьдесят – двести десять долларов. Ваши же ничего не стоят. А вы хотите за каждую из них получить по две, по три акции, да еще сверх того три четверти остатка. Я на такую сделку
