в тех местах можно найти большие богатства: он слышал, что сети у тамошних рыбаков сделаны из сплава золота и меди, и конечно же, заключил, что жители этих земель должны быть весьма богаты. Кортес сообщал императору Карлу: «Многие кормчие полагают, что существует пролив между этим заливом и другим морем [Тихим океаном], и это та вещь, которую я более всего желаю выяснить, ввиду огромной пользы, которую, как я уверен, ваше августейшее величество сможет из этого извлечь». Помимо прочего, новое поселение под властью Кортеса, вероятно, могло послужить целям реструктуризации владений Педрариаса в Центральной Америке.
Поэтому 11 января 1524 года Олид выступил из Теночтитлана с шестью кораблями, несколькими хорошими пушками и пятьюстами солдатами, из которых сотня были арбалетчиками. Кортес рассчитывал, что Олид и Альварадо должны будут встретиться, поскольку последний уже начал сухопутное путешествие в Гватемалу. С Олидом отправились два клирика, чтобы искоренять содомский грех и человеческие жертвоприношения «со всей обходительностью». Все дома, где индейцев откармливали для будущего жертвоприношения, должны были быть взломаны, а пленники выпущены на волю; повсюду надлежало устанавливать кресты.
Кортес отправил Олида не прямиком в Иберас, а с заходом в Гавану. Там, как надеялся Кортес, тот смог бы прихватить с собой Алонсо де Контрераса – уроженца города Ордас в провинции Толедо, одного из тех людей, что сопровождали его на пути в Новую Испанию в 1519 году, – а также лошадей, свиней, корни маниока и бекон. Однако вместо этого Олид посетил своего прежнего господина, Диего Веласкеса, в то время находившегося при смерти. Несмотря на свое состояние, тот смог поощрить в Олиде его мятежные инстинкты.
Еще несколько испанцев с Кубы изъявили желание отправиться вместе с Олидом в Центральную Америку – куда он немедленно выступил вопреки приказаниям Кортеса. 3 мая 1524 года он высадился в Нако, на реке Чамелекон в Иберасе, в тридцати милях к югу от Пуэрто-де-Кабальос, на побережье Гондурасского залива.
Когда Кортес услышал об этом одностороннем объявлении войны, его первой реакцией была ярость; Петр Мартир в Испании (старой, не Новой) упоминал, что «его шея раздулась» от таких дурных вестей. Однако Диас дель Кастильо, который был с Кортесом в это время, писал, что тем овладела глубокая задумчивость; поскольку по натуре он был человеком горячим, он старался не позволять подобным эмоциям брать над собой верх{237}.
Кортес послал против Олида отряд преданных людей под предводительством своего кузена Франсиско де Лас Касаса с пятью кораблями и сотней солдат{238}. За короткое время они добрались до Триунфо-де-ла-Крус в Иберасе и начали высадку. Олид попытался им воспрепятствовать, и между Касасом и Олидом завязалось короткое морское сражение. Последний, должно быть, чувствовал, что его окружают враги уже с тех пор, как ему пришлось за несколько дней до этого отправить два отряда своих людей вдоль реки Печин, чтобы попытаться остановить, а то и захватить в плен Хиля Гонсалеса де Авилу, вечного
Diaz del Castillo, IV, 368.
Кортес был в родственных отношениях с семейством Лас Касасов через свою мать.
