рождения Александра, наследного Великого князя Фортунского. В газетах на первых полосах печатались последние фотографии Александра и его матери: сейчас и четырнадцать лет назад, когда она познакомилась с Аланом, тогдашним наследником престола. Кто-то из старых слуг княжеской семьи вспомнил об увлечении Алана русской женщиной, и все знали о его многочисленных заявлениях о «трагической любви».
Трагичность объяснялась просто: КГБ (эту аббревиатуру знал весь Запад, ФСБ многим ничего не говорило) депортировал будущего Великого князя из России. Полицейские княжества подняли свои архивы, газетчики подняли свои – и в прессу стала просачиваться новая информация, правда, отрывочная.
Лучшим доказательством законности претензий Александра на трон служила его внешность. Рядом с его фотографией печатали фотографию молодого Алана – мальчик оказался удивительно похож на отца.
Пока только княжеская семья сохраняла молчание. Видимо, они не ожидали появления нового наследника.
Российские олигархи, получившие фортунское гражданство, были замечены собирающимися в доме Бори Ясеневского. От каких-либо комментариев все отказались. К их мрачным телохранителям журналисты были уже давно приучены не обращаться. Те просто молча крушили камеры и били журналистские морды, не разбираясь, кто прав, кто виноват.
Однако торжественная встреча претендента на престол состоялась, и хотя ни княгиня-мать, которая взяла на себя управление княжеством после исчезновения сына, ни сестры усопшего не прибыли в аэропорт, появился дядя Великого князя, всегда считавшийся в семье паршивой овцой. Его неоднократно обвиняли в нетрадиционной сексуальной ориентации, а он сам не подтверждал и не опровергал слухов. Но не пойман – не вор. Женат никогда не был, официальных любовниц не имел, впрочем, и любовников тоже. Или он был просто очень осторожен? Многие в княжестве считали его большим хитрецом. Внешне он напоминал старого ощипанного сыча.
Появление дяди Проспера в аэропорту было расценено гражданами княжества как очередной хитрый шаг.
Родственник склонился над ручкой соломенной вдовы, пожал руку юноше, потом поздоровался за руку с частью сопровождавших эту семью лиц. Со всеми просто не успевал – эфирное время, отведенное для трансляции встречи, не позволяло подобного. Но даже на лице обычно невозмутимого дяди Проспера промелькнул легкий шок при виде «друзей семьи».
Роль распорядителя на себя взял Вячеслав Литвинов, представленный западной общественности как «российский лесной король». Прямо не говорилось, но подразумевалось, что лесной король и новая княгиня-мать имеют… некоторый личный интерес друг к другу. Конечно, нельзя было ожидать, что покинутая Аланом четырнадцать лет назад молодая красивая женщина долго останется одна.
– Так, дедуля, трогаем во дворец, – сказал Литвинов дяде Просперу.
– Э… я думаю, что вам лучше разместиться не во дворце, а у меня.
– Мы разместимся во дворце, – безапелляционно заявил Литвинов.
Поскольку
