style="font-size:15px;"> Но, кажется, у меня не было выбора, и мы сели за стол. Арсений Михайлович оказался очень интересным собеседником, и я получила удовольствие от общения с ним. Так же, как от предложенных яств.
А потом меня неумолимо потянуло в сон. Глаза просто закрывались. Я отчаянно боролась, но ничего не могла поделать с собой. Я только помнила, что Арсений Михайлович вскочил из-за стола, чтобы меня подхватить.
И вот теперь я проснулась…
Пожалуй, в каюте я одна. Быстро открыв глаза, я огляделась.
Вчера я была в другой. В этой лишь одно помещение – и две односпальные кровати, вернее, койки. Или как это тут называется? На соседней сегодня ночью кто-то спал – постель была примята, и легкое одеяло небрежно отброшено. Между койками на полу стояли наши с Ванькой сумки…
Я была раздета до нижнего белья. Мое вечернее платье висело на плечиках в закутке у противоположной стены. На рейке там имелось с десяток вешалок, в данный момент пустых, поскольку наши с Ванькой сумки никто не распаковывал.
Я приподнялась и села. Голова не кружилась, но побаливала и была какой-то тяжелой. Меня также слегка подташнивало, но, возможно, это от качки, которую я совершенно не переношу.
Я сделала два шага до иллюминатора.
Мы находились в открытом море. Небо было покрыто облаками, сквозь которые время от времени удавалось пробиться солнечным лучам. По всей вероятности, дул сильный ветер, так как волны поднимались на приличную высоту и довольно ощутимо били о борт.
Интересно, куда это мы направляемся? И где Ванька?!
Но вылетать на палубу в полуголом виде не стоило, требовалось привести себя в порядок. Всегда, даже в самой критической ситуации, следует быть в форме. Я направилась в душ, постояла под струей холодной воды, потом пустила теплую, насухо растерлась, долго расчесывала свои ниспадающие до лопаток волосы, затем вернулась в каюту, нашла у себя в сумке аптечку, растворила таблетку аспирина в стакане воды, любезно оставленной в небольшой канистре, стоявшей на привинченном к полу столике, выпила, подвела глаза, надела бриджи и футболку и отправилась на разведку.
Каюта, слава богу, была не заперта. Да и что ее запирать-то, куда я денусь в открытом море? Я вышла в узкий коридор, по обеим сторонам которого были расположены двери. В дальнем конце его виднелась лестница, к ней я и направилась.
Лестница вела вверх и вниз, из чего я сделала вывод, что нахожусь на одной из средних палуб. Сколько их тут? Я решила идти наверх – поскольку каюта Арсения Михайловича располагалась там, да и салон тоже. Наверное, я скорее смогу обнаружить хозяина (или хозяев) там, а не в машинном отделении, которое, по идее, должно находиться внизу.
По пути мне никто не встретился. Я не слышала ни шагов, ни голосов. Но я же не могу находиться на яхте одна?! Надеюсь, она не идет на автопилоте (или как это тут называется)? Что тогда со мной будет? Управлять судном меня никто не учил, да и желания я такого не испытывала, – с вестибулярным
