style="font-size:15px;"> Разумеется, она – полная противоположность Петру. Приехав в Россию, она сразу же составила себе план из трех пунктов:
«1) нравиться императрице;
2) нравиться жениху;
3) нравиться народу».
София Августа-Фредерика Ангальт-Цербстская (Екатерина II)
Для этого, прежде всего, она начала учить русский язык.
«Чтобы сделать более быстрые успехи в русском языке, я вставала ночью с постели и, пока все спали, заучивала наизусть тетради, которые оставлял мне Ададуров; так как комната моя была теплая и я вовсе не освоилась с климатом, то я не обувалась – как вставала с постели, так и училась. На тринадцатый день я схватила плеврит, от которого чуть не умерла… Наконец нарыв, который был у меня в правом боку, лопнул… я его выплюнула со рвотой, и с этой минуты я пришла в себя; я тотчас же заметила, что поведение матери во время моей болезни повредило ей во мнении всех. Когда она увидела, что мне очень плохо, она захотела, чтобы ко мне пригласили лютеранского священника; говорят, меня привели в чувство или воспользовались минутой, когда я пришла в себя, чтобы мне предложить это, и что я ответила: „Зачем же? Пошлите лучше за Симеоном Теодорским, я охотно с ним поговорю“. Его привели ко мне, и он при всех так поговорил со мной, что все были довольны. Это очень подняло меня во мнении императрицы и всего двора».
Таким образом, даже находясь между жизнью и смертью, Екатерина продолжала зарабатывать себе «очки» и, убедившись, что мать ей больше мешает, чем помогает, не препятствовала ее удалению от двора.
Описывая свою жизнь вместе с Елизаветой, Екатерина скрупулезно отмечает все интриги, поклепы и наветы, которые пришлись на ее долю, все бестактности и грубости ее мужа, все праздники, увеселения и подарки, которыми она старалась порадовать Петра и Елизавету: «…мне сказали, что в России любят подарки и что щедростью приобретаешь друзей и станешь всем приятной… ко мне приставили самую расточительную женщину в России, графиню Румянцеву, которая всегда была окружена купцами; ежедневно представляла мне массу вещей, которые советовала брать у этих купцов и которые я часто брала лишь затем, чтобы отдать ей, так как ей этого очень хотелось. Великий князь также мне стоил много, потому что был жаден до подарков; дурное настроение матери также легко умиротворялось какой-нибудь вещью, которая ей нравилась, и так как она тогда очень часто сердилась, и особенно на меня, то я не пренебрегала открытым мною способом умиротворения».
Упоминает она, не чинясь, и свои романы с Сергеем Салтыковым (прозрачно намекая, что он отец цесаревича Павла) и со Станиславом Понятовским. Пишет о том, как тяжела была для нее разлука с маленьким Павлом, которого Елизавета пожелала воспитывать сама.
Она не забывает отмечать, что пристрастилась к серьезному чтению («…целый год я читала одни романы; но, когда они стали мне надоедать, я случайно напала на письма г-жи де Севинье: это чтение очень меня заинтересовало. Когда я их проглотила, мне попались
