фамильяры.
Рэйчел Корта прикрывает глаза рукой. Она много раз видела этот фокус: точка будет плясать и ослеплять, а потом, в последний миг, проступят детали. Это зрелище никогда не перестает изумлять. Ослепительное сияние заполняет весь смотровой «пузырь», а потом челнок въезжает в тень «Горнила».
«Горнило» оседлало четыре внутренних пути Первой Экваториальной. Его вагонные тележки бегают по двум отдельным наружным путям; старая добрая сталь, не маглев. Жилые модули, испещренные окнами и фонарями, висят в двадцати метрах над путями, отбрасывая на рельсы вечную тень. Над модулями – сепараторы, сортировальные машины, плавильни; еще выше параболические зеркала фокусируют солнечный свет и направляют в конвертеры. «Горнило» – десятикилометровый поезд, оседлавший Первую Экваториальную. Пассажирские экспрессы, товарняки, ремонтные вагоны ездят под ним и сквозь него, как если бы он был надстройкой колоссального моста. Вечно в движении с неизменной скоростью десять километров в час он совершает один оборот вокруг экватора за один лунный день. Над его зеркалами и плавильнями – постоянный полдень. Сунь называют свой стеклянный шпиль на вершине горы Малаперт Дворцом Вечного Света. Маккензи с презрением относятся к их притязаниям. Они и есть обитатели вечного света. Они купаются в свете, пропитываются им, питаются им; он их выщелачивает и обесцвечивает. Рожденные в мире без теней, Маккензи выпестовали тьму внутри себя.
Вагон заезжает под край «Горнила», в рассеченную лучами прожекторов тень. Проступают очертания товарняка, который извергает реголит через батарею архимедовых винтов. Вагон-челнок замедляется; его ИИ обменивается протоколами с ИИ «Горнила». Эта часть Робсону нравится больше всего. Вагон цепляют захватами, поднимают с путей и помещают в один из доков, предназначенных для прочих железнодорожных челноков «Маккензи Металз». Шлюзы стыкуются, давление выравнивается.
«Добро пожаловать домой, Робсон Маккензи».
Сквозь узкие окна в крыше падают лучи света – такие яркие, что он кажется плотным. Подходы к сердцу «Горнила» охраняет световой частокол; он как будто состоит из осколков тех зеркал, что фокусируют солнечный свет на плавильнях. Тысячу раз Рэйчел шла по этому коридору и неизменно чувствовала вес и жар тысяч тонн расплавленного металла над своей головой. Это опасность, это богатство, и это защита. Расплавленный металл – единственный щит, который бережет «Горнило» от карающего меча радиации. Это постоянное напоминание для людей на борту поезда: расплавленный металл над их головами подобен стальной пластине в разбитом черепе. Шаткое равновесие. Однажды какая-нибудь система может отказать, и металл прольется с небес, но не сегодня, не вскорости, не при ее жизни.
Робсон бежит впереди. У шлюза, ведущего в следующий отсек, он видит Хэдли Маккензи, своего любимого дядюшку, пусть между ними разница в возрасте в каких-то восемь лет. Хэдли – сын патриарха Роберта от его позднего брака с Джейд Сунь. Получается, он дядя, но больше похож на старшего брата.
