Бочкарев почему-то не церемонился с этой особой.
– Документы?
– Нет у меня документов.
– Тогда будешь кричать «Занято!». Есть у нас одно место. Поехали!
– Я буду жаловаться!
– Разберись с ней здесь, – глянув на дамочку, сказал Помазов.
Бочкарев остался в ресторане.
Опера затолкали Дьяка в машину. Максим сел справа от него, Зыков – слева.
– Вы что, тупые? – зло спросил вор.
– Если мы тупые, тогда кто ты?
– Танаков меня отпустил.
– Кончился твой Танаков.
– Ага!
Максим въехал ему локтем в печень. Он вложил в удар всю свою силу, и Дьяк сжался в комок от острой боли.
– Значит, Танаков тебя отпустил? – спросил Помазов.
– Меня закон отпустил!
Дьяк еще не открыл глаза, поэтому не заметил, как Помазов включил диктофон.
– Тебя отпустил закон? В лице Танакова?
– В яйце Танакова!
Дьяк снова пропустил удар в печень и скрючился.
– Я не больно долги возвращаю? – спросил Максим.
– Жаль, что я тебя не грохнул.
– А ты собирался меня грохнуть? – спросил Максим.
– Ты еще ответишь, мусор.
– Очки набирает, – с усмешкой проговорил. – Для зоны! Будет там рассказывать, как ментов кошмарил.
– И пацанов своих под раздачу подставил. Всех на Вильяма бросил, а сам у бабы под боком остался. Думаю, он там быстро очков наберет. По одному. Очко к очку.
Дьяк задергался, но Максим снова ударил его и заявил:
– Можешь Танакову пожаловаться, я разрешаю.
– Не знаю такого.
– Макс, ты прямо как маленький, – сказал Помазов. – Танаков – мент! А чтобы Дьяк мента сдал! Да ни в жизнь! Он скорее братву свою сольет.
– Так он и сделал. Братва знала, с кем он дружбу водит.
– Я ментов не сдаю, – сквозь зубы процедил Дьяк. – Я их убиваю!
– Бла-бла-бла! Пустой треп.
– Это мы еще посмотрим.
Признаний насчет Танакова Максим так и не добился. Но угрозы в адрес сотрудников полиции получил – на диктофон. Никакой судья теперь Дьяка под залог не выпустит. Если Танаков снова откроет клетку, то пусть пеняет на себя.
Опера по всем правилам закрыли Дьяка в камере ИВС и сразу же получили приглашение к начальнику криминальной полиции.
– Теперь можно и пойти, – решил Помазов.
– Пойдем, – сказал Бочкарев. – И не просто так.
Танаков что-то писал, не отрывая глаза от бумаг. Казалось, он не замечал оперов, которые зашли в кабинет, расселись за столом.
Только когда все стихло, подполковник посмотрел на Помазова и спросил:
– Как продвигается розыск по делу Шарковой?
Максим усмехнулся.
