одного из гуру другой должен был дать аргументированный ответ или опровержение. Если один из гуру признавал себя побежденным, то есть убеждался в большей степени просветленности и познания истины своего соперника, он со всеми своими учениками переходил на его сторону, становился его учеником. Таким образом в Древней Индии создавались целые школы или общины, ведомые знаменитыми гуру, сведения о которых сохранились и до нашего времени.
Легенда гласит, что во время своего похода в Индию Александр Македонский встретился с одним из таких гуру. Когда полководец представился мудрецу как царь царей и повелитель всей Земли, тот с печальной улыбкой ответил ему: «Увы, царь! Ты владеешь лишь той землей, на которой сейчас стоят твои ноги…»
Древнекитайская философия отличается от древнеиндийской в первую очередь тем, что не имеет ярко выраженного религиозного характера, но делает большой упор на назидательность, нравоучение, мораль. Наиболее известные древнекитайские учения носят либо социально-этическую и даже политическую окраску (конфуцианство), либо проповедуют морально-этические нормы жизни (даосизм). В целом китайская философская мысль отличается ярким национальным колоритом, который трудно спутать с чем-то другим. Так, легендарный основатель даосизма Лао-цзы (что в переводе с древнекитайского означает «старик») в своем единственном труде «Дао Дэ Цзин» дает рецепт всенародного счастья. Что нужно для того, чтобы народ процветал и был счастлив? Всего четыре вещи! Во-первых, этот народ должен быть маленьким, во-вторых, его государство должно быть небольшим, в-третьих, желудки людей всегда должны быть полными, и, в-четвертых, головы людей должны быть пусты. Согласитесь, так мог выразиться только древнекитайский мудрец…
У китайской философии была и еще одна характерная черта – парадоксальность мысли. Очень трудными для восприятия современного цивилизованного человека выглядят многие положения древнекитайских учений, особенно даосизма. Например, основополагающий его принцип «увэй» – ничегонеделание – подразумевает отказ от каких-либо активных действий в жизни, умение плыть по течению. Поэтому самым лучшим правителем, который любит свой народ, даосы считают того, кто управляет этим народом, ничего при этом не делая. И уж совсем апофеозом глубины и парадоксальности выглядит своеобразный заочный диспут между Конфуцием и Лао-цзы, который можно обнаружить в их трудах, хотя они никогда лично не встречались. Спор этот касается отношения обеих философских школ к человеку и образу его жизни, к самой цели его существования. Конфуцианцы были убеждены, что человека определяет цель его жизни, ее деятельная составляющая, активная жизненная позиция, правильный образ мыслей и поступков. В конечном счете мерой всякого человека является та польза, которую он приносит обществу. Именно по степени полезности и может быть оценен человек. Виртуальным ответом на это может служить один из афоризмов Лао-цзы, также касающийся полезности
