светились они отраженным светом, без них история русской литературы была бы лишена оттенков, интересных деталей. Один из таких спутников – Елизавета Михайловна Хитрово, преданный друг Пушкина, друг почти всех его друзей, в том числе и П. А. Вяземского. Та самая Элиза Хитрово, история отношений которой к Пушкину по установившейся традиции рассматривается обычно в анекдотическом плане, и вместе с тем та Элиза Хитрово, которой Пушкин написал столько серьезных длинных писем обо всем, что волновало его, – о событиях во Франции и Польше, о своих литературных делах, о новых книгах и журналах, выходивших за границей (большую часть которых Пушкин получал от Хитрово). Хорошо запомнились и часто цитировались насмешливые стихи о ней:
Лиза в городе жила
С дочкой Долинькой.
Лиза в городе слыла
Лизой голинькой…
И действительно, кто только не издевался над ее склонностью чрезмерно оголять свои пухлые плечи. А вместе с тем один из самых злых острословов, П. А. Вяземский, безжалостно окрестивший чувство Хитрово к Пушкину «языческой любовью», писал в своей «Записной книжке»: «В числе сердечных качеств, отличавших Е. М. Хитрову, едва ли не первое место должно занять, что она была неизменный, твердый, безусловный друг друзей своих. Друзей своих любить немудрено, но с ней дружба возвышалась до степени доблести…» (П. А. Вяземский. Собр. соч., т. 8. СПб, 1883, с. 494). Вот что писала Хитрово Пушкину, убедившись в том, что он решил жениться: «Но рано или поздно Вы всегда найдете во мне и для Вас, и для жены Вашей, и для детей – друга, непоколебимого, как скала, о которую все разбивается… Рассчитывайте на меня на жизнь и на смерть, располагайте мною во всем и без стеснения…» (Письма Пушкина к Е. М. Хитрово. Труды Пушкинского Дома, вып. XLVIII. Л., 1927, с. 178).
Дочь прославленного полководца Михаила Илларионовича Кутузова Елизавета Михайловна вышла в 1802 году замуж за любимого адъютанта отца Ф. И. Тизенгаузена. Счастье ее было недолгим. Со знаменем в руках Тизенгаузен пал на поле Аустерлица. У молодой вдовы остались две дочери – Екатерина и Дарья. В 1811 году Елизавета Михайловна снова вышла замуж. Ее второй муж, генерал-майор Н. Ф. Хитрово, в войне 1812 года участия не принимал: был слаб здоровьем. Получив от дочери сообщение о ее намерении вторично выйти замуж, М. И. Кутузов писал ей 13 августа 1811 года: «Я долго соображал, кто же мой зять, и наконец, разыскал его в своей памяти: молодой человек, статный, немножко хилый…» (там же, с. 151). О «хилости» своего зятя с оттенком насмешки пишет Кутузов дочери и в письме от 2 октября 1812 года.
Перейдя на дипломатическую службу, Н. Ф. Хитрово получил пост русского поверенного в делах во Флоренции, где и умер в 1819 году, оставив изрядное количество долгов, если верить свидетельству всезнающего московского почт-директора А. Я. Булгакова. Е. М. Хитрово продолжала жить за границей, где положение, занимаемое ее мужем, дало ей возможность завязать и поддерживать связи со знатью большинства европейских государств. В 1821 году она выдала свою младшую дочь Дарью замуж за графа Карла Людвига Фикельмона, австрийского посланника во Флоренции, а затем в Неаполе. Но навсегда покинуть Россию Хитрово не собиралась. В 1823 году она прожила несколько месяцев в Петербурге, что помогло ей восстановить знакомства в свете и поправило имущественное положение семьи.
В 1828 году Хитрово окончательно возвратилась в Россию и вскоре после назначения мужа младшей дочери австрийским послом в Петербурге поселилась в доме австрийского посольства на Английской набережной. Старшая дочь ее, Екатерина Федоровна, фрейлина императрицы Александры Федоровны, жила в Зимнем дворце. В доме на Английской набережной провела Хитрово то десятилетие, которое связало ее имя с именами интереснейших людей того времени.
Можно говорить о сосуществовании тогда в доме на Английской набережной двух салонов: матери, Елизаветы Михайловны Хитрово, и дочери – блистательной Дарьи Федоровны Фикельмон, Долли, «посланницы», названной М. А. Цявловским «женщиной исключительной красоты, редкого ума и большого духовного изящества». Мать и дочь собирали у себя цвет петербургского общества, писателей, поэтов, ученых. П. А. Вяземский писал в своей «Старой записной книжке»: «Утра ее (впрочем, продолжавшиеся от часу до четырех пополудни) и вечера дочери ее, графини Фикельмон, неизгладимо врезаны в памяти тех, которые имели счастие в них участвовать. Вся животрепещущая жизнь европейская и русская, политическая, литературная и общественная, имела верные отголоски в этих двух родственных салопах. Не нужно было читать газеты, как у афинян, которые также не нуждались в газетах, а жили, учились, мудрствовала и умственно наслаждались в портиках и на площади. Так и в этих двух салонах можно было запастись сведениями о всех вопросах дня, начиная от политической брошюры и парламентской речи французского или английского оратора и кончая романом или драматическим творением одного из любимцев той литературной эпохи… А что всего лучше, эта всемирная, изустная, разговорная газета издавалась по направлению и под редакцией двух любезных и милых женщин…» (П. А. Вяземский. Собр. соч., т. 8, с. 493).
Конец ознакомительного фрагмента.
