наш кабинет представлял только как условные, и «французский монитер» официально объявил, что 4-го июня посланы приказания из Тулона и Марселя к адмиралам Ласюсу и Дундасу приблизить свои эскадры к Дарданеллам.
Конечно, такие меры только усложняли вопрос: с одной стороны, они поощряли Порту к решительному сопротивлению; с другой – принуждали Императора Николая I сильнее настаивать на том, чего требовали честь и достоинство России.
Из ответа Решид-паши, а равно из ноты его по этому предмету, посланной к представителям четырех держав в Константинополе, уже обнаруживаются иные начала политики турецкого министра. Он не думал об исполнении требований русского кабинета, но стремился к тому, чтобы подвергнуть сомнению все приобретенные нами по силе трактатов права, и, пользуясь настоящим положением, навсегда сложить со своего правительства прежние обязательства и отменить порядок вещей, освященный договорами и временем.
Могла ли после этого Россия оставаться при своих миролюбивых мерах?
Занятие княжеств теперь являлось не только понудительным средством, чтобы склонить Порту на прежний путь сношений с нами, но и правом возмездия против морских держав, занявших своими эскадрами порт близ самих Дарданелл. Мера эта была столь естественна, что иностранные державы в то время единогласно согласились не считать ее поводом к войне (casus belli). Более – лорд Сеймур, английский посол при C.-Петербургском дворе, доносил от 11/25 января 1853 г. (в депеше № 2)[15] правительству: «Я убежден, что переговоры, подкрепленные угрозой и военными движениями, будут достаточны, чтобы вынудить от Порты благоприятный ответ на справедливые требования России». В другой депеше, к гр. Нессельроде 29 дек. 1853, 10 янв. 1854 г., он писал, что отстраняет от Англии всякое участие в тех принудительных мерах, к которым прибегает Франция, желая отклонить султана от удовлетворения требований России; напротив, английский кабинет настаивает на исполнении их Портой.
Чуждый помыслов завоевания, Император Николай I объявил публично в изданном манифесте свои виды народу, и чрез государственного канцлера, свою политику иностранным державам.
Вот этот памятный для всех русских манифест.
«Известно любезным нашим верноподданным, что защита Православия была искони обетом блаженных предков наших.
«С того самого времени, когда Всевышнему промыслу угодно было вручить Нам наследственный престол, охранение сих святых обязанностей, с ним неразлучных, было предметом заботливости и попечений Наших, и они, имея основанием достославный Кайнаржийский договор, подтвержденный последующими торжественными трактатами с Оттоманской Портой, всегда направлены были к обеспечению прав Церкви Православной.
«Но к крайнему прискорбию, в последнее время, вопреки всех усилий Наших защитить неприкосновенность прав и преимуществ Нашей православной церкви, многие самопроизвольные действия Порты нарушали
Секретная переписка по этому предмету публикована первоначально в Лондоне:
