собственными широко раскрытыми глазами, когда контур самолёта предельно чётко вырисован на идеальной синеве бездонного лазурного неба, и вдобавок осознаёшь, что всего несколько минут назад именно ты сидел в этой самой машине, лишь по счастливой случайности не взбрыкнувшей и милостиво разрешившей благополучно приземлить её, происходящее начинает восприниматься трагедией вселенского масштаба.
Наверное, Волик хотел спасти жителей города. Он потерял время, пытаясь отвернуть самолёт. Теперь ревущий зверь уходил в сторону от более страшного, чем он сам, урбанистического хищника. Казалось, пришла пора катапультироваться, но либо с Волькой что-то случилось, либо из беспорядочно кувыркающегося самолёта невозможно было прыгать. Тревожное ожидание затягивалось. Мы переглянулись с Матюшей Пепельным, и наши глаза честно сказали друг другу:
– Полный финиш…
Не сговариваясь все помчались к брустверу, а бегать мы, будущие спецагенты, умели хорошо. Только это дурацкое умение было сейчас совершенно ненужным: самолёт Волика преодолевал последние сотни метров над городом, но его неотвратимо несло на гнусный небоскрёбишко, на две головы самодовольно возвышавшийся над уступавшими ему в росте остальными домами, прилепившимися к краю крутого берега.
Это зрелище преследует меня до сих пор. Левое крыло самолёта огромным серебристым стеклорезом по диагонали прочертило фасад небоскрёба, как спички ломая алюминиевые переплёты окон и оставляя за собой мириады вспыхивающих на ярком солнце осколков зеркального стекла. Всё это, несомненно, впечатляло, но нанесённый небоскрёбу ущерб был незначительным. А вот самолет после скользящего удара развернуло и ещё сильнее завертело в воздухе. Его продолжало уносить в сторону от города, но ни единого вздоха облегчения не вырвалось из наших уст, даже когда стало ясно, что опасность для горожан мегаполиса миновала: мы в тупом оцепенении ожидали катапультирования Вольки.
Но чудес не бывает. Беспорядочно кувыркаясь, самолет уже над нашим берегом нелепо завис в воздухе примерно в километре правее аэродрома, а затем камнем стал падать вниз. Он рухнул в чудом сохранившееся неподалеку от лётного поля болото. Молча стояли мы на гребне бруствера, потрясённые увиденным, но не успевшие в полной мере осознать совершившуюся на наших глазах трагедию. Однако её финальный аккорд ещё не прозвучал.
Внезапно болотная жижа разверзлась, образовав цилиндрическую воронку, подсвеченную изнутри адским тёмно-красным пламенем, и вслед за тем ужасающей силы взрыв потряс мирные окрестности, выдавив мощной ударной волной остатки зеркального остекления злосчастного небоскрёба и разметав по земле нашу молчаливую компанию. Так пришёл к своему полному финишу бедняга Волик – Рогволд Кочнов…
Свет в глазах померк, дальнейшее я вспоминал отстранённым сознанием. А дальнейшее было ужасным.
С немыслимыми,
