заставить груз осесть как только возможно, и для этого существуют различные приспособления, среди которых может быть упомянут способ вгонять в зерно клинья. Даже когда все это сделано и необыкновенные хлопоты предприняты для обеспечения подвижных досок, никакой моряк, который знает, в чем дело, не будет чувствовать себя вполне обеспеченным во время сколько‑нибудь сильной бури, если он везет груз зернами, в особенности если он везет неполный груз. Существуют, однако, сотни наших береговых судов и, вероятно, гораздо большее количество судов, принадлежащих к портам европейским, которые ежедневно плавают с неполным грузом даже наиболее опасных разрядов, и это без принимания каких‑либо предосторожностей. Дивно, что случается не больше несчастных случаев, чем это есть в действительности. Мне известен прискорбный случай такой неосмотрительности, случившийся с капитаном Джоилем Райсом на шхуне «Светляк», которая плыла из Ричмонда, штат Виргиния, в Мадейру с грузом зерна в 1825 году. Капитан совершил много плаваний без серьезных злополучий, хотя он имел обыкновение не обращать никакого внимания на свою нагрузку, лишь бы груз был закреплен заурядным способом. Он никогда ранее не плавал с грузом зерна, и в данном случае зерно было нагружено неплотно, оно наполняло судно немного более чем наполовину. В первой части плавания он повстречался лишь с легкими ветерками, но, когда он был на один день плавания от Мадейры, примчался бурный ветер с северо‑северо‑востока и судно было принуждено лечь в дрейф. Он поставил шхуну под ветер лишь под одним передним парусом с двумя рифами, и она держалась так хорошо, как только можно было ожидать, не зачерпывая ни капли воды. К ночи буря несколько улеглась, и шхуна стала испытывать боковую качку с меньшей устойчивостью, чем прежде, но все продолжало идти хорошо до тех пор, пока одним тяжелым накрениванием она не была брошена набок, к правой стороне. Послышалось, как зерно все целиком переместилось, сила движения взломала и открыла главный люк. Судно пошло ко дну как камень. Это случилось на расстоянии голоса от малой шлюпки из Мадейры, которая подобрала одного моряка из экипажа (лишь один человек был спасен) и которая посмеивалась над бурей с совершенной безопасностью, как это может сделать малое гребное судно при должном управлении.
Нагрузка на борту «Грампуса» была сделана самым неуклюжим образом, если только может быть названо нагрузкой безразборное набрасывание бочек для ворвани[2] и корабельного материала. Я уже говорил, в каком состоянии находились предметы, бывшие в трюме. На палубной части кубрика было (как я говорил) достаточно места для моего тела между бочками и верхним деком, свободное место было оставлено вокруг главного люка, и другие значительные свободные промежутки были оставлены в грузе. Около отверстия, прорезанного Августом в переборке, было достаточно места для целого бочонка, и в этом промежутке я в данное время примостился с полным удобством.
Тем
Китобойные суда обыкновенно снабжены железными чанами для ворвани; почему это не было сделано на «Грамиусе», я никогда не мог узнать. –
