style="font-size:15px;"> – Так, очевидно, что целуемся, – ответила фон Карр. – Неужели плохо видно? – И добавила: – Пиратор, встань, плииз хирэ.
– Зачем?
– Так твоей тете плохо видно, чем мы занимаемся.
– Шиз май вайф, – ответил преданный Эм.
– А какая разница? – спросила Лиза Ворон. – Она же ж все равно очень старая. – И добавила на ухо герою: – Как ведьма.
– Несмотря на праздничную ночь она выглядит превосходно, – ответил справедливый Эм. – Я бы сказал на пятнадцать лет, не больше. Прямо вырядилась, как к венцу. Я бы на ней женился.
– Брось, брось глупить, Эми самый лучшенький, – прожурчала почти на ухо Счастливому фон Карр. – Я же тебе сказала:
– Она обладает магическими способностями.
– Как ведьма, – добавила Лиза. – Я бы за такую замуж не вышла.
– Почему?
– Страшно.
– Но я должен. Она ведь Герцогиня, а я кто?
– Можешь не сомневаться, милый друг, таких Принцесс до Луны не переставишь. – И добавила: – Даже буквой Г.
– Из этого разговора я понял, что уже женат на этой благородной леди.
– Я бы так сказала, – сказала фон Карр: – Не надо приписывать себе того, что, мэй би, и было, но, в чем ты недостаточно уверен.
Эм Великолепный все-таки вышел на поединок. И именно с Софией. Она сама хотела удостовериться:
– Кто это? – Петрушка или Эм Счастливый.
И сначала Эм увлекся.
– Просто бой меня захватывает, – сказал он Софии. – Я как бы… Впрочем, прости, – добавил он, подавая руку валяющейся под столами Софии. – Я должен был знать, что ты слабее меня. – Но руки их, как руки на фреске Микеланджело в Сикстинской Капелле – не встретились. Увы, но она ударила его пяткой в коленку. Эм отступил, и начал хромать.
– Послушай, знаешь, что? – сказала фон Карр Лизавете.,
– Что именно? – спросила Лиза Воронцова, и подавая Катеньке полумесяц ананаса, который только что отрезала длинным острым ножом, который и облизнула вдоль всего лезвия.
– У нее любовники или с подбитым глазом, или хромые.
– Точно. Если не считать поэтов и ученых, – добавила Лиза.
– Дидра и Вольтерьянца.
– Да тут и наших еще целая очередь. Державин вон так и трется возле нее. Непонятно, когда свои оды сочиняет.
– И Ломоносов. Ну, хорош. Ему поручили Университет организовывать, а он тут.
– Решил здесь набрать студенток! – И обе, не сдержавшись, шумно рассмеялись.
– Впрочем, не знаю, как Державин, а Ломик хорош, – сказала фон Карр. – Как-то – вчера или позавчера – забрался с мою комнату.
– Ночью?!
– Так нет. Скорее всего, днем еще. И ждал за шторами до ночи. Вытерпел, не вышел даже, когда я раздевалась. И набросился только, когда я уже погасила свечу. Страшно. Думала, Минотавр. Нет, оказался этот ученый.
– Ну, и как?
– В принципе
