слоновой кости, – и галстук в виде шнурка с кисточками на концах; на ногах были изысканные туфли из змеиной кожи. Впрочем, Шаддам всегда так одевался. Высокий, стройный, удивительно гибкий, с лицом безвозрастным, смуглым и тонким, с замечательными грустными глазами, он должен был бы пользоваться исключительным вниманием дам всех возрастов и повадок – но вот почему-то не пользовался. Мимо него беспечно пробегали, вешаясь на шеи каких-то совершеннейших уродов и замухрышек…
Его как будто нет или он страшно далеко, – в незапамятные уже времена, когда все только-только собирались вместе, когда из руин и пепла возникал обновлённый Пятый Рим («Пятый с половиной», – сарказничал Брюс), сказала о Шаддаме цыганка Светлана. Шаддам всегда существовал, словно отделённый от остального человечества тонким непробиваемым стеклом.
Он пришёл тогда, девятого мая полузабытого уже девяносто шестого года, как посланник от побеждённых ящеров-мангасов – с правом подписать безоговорочную капитуляцию и, на выбор победителя, вассальный или союзный договор. При этом он решительно не походил на тех ящеров, что попались под руку Николая Степановича со товарищи за время короткой, не замеченной миром, но беспощадной войны. Более того – к нему как-то сразу все прониклись симпатией. Он был изысканно интеллигентен…
В общем, Шаддам пришёл – и остался.
Беседуя с ним, Николай Степанович постепенно заполнял лакуны в картине мира, которая сложилась у него после встречи с Золотым Драконом, хранителем всех знаний сверхдревней исчезнувшей цивилизации ящеров. Золотой Дракон не лгал и не утаивал ничего, просто он отвечал на вопросы, которые человек задал или хотел задать; на вопросы, которые никто задавать не собирался, он не отвечал; могло ли быть иначе?
Цивилизация ящеров погибла в ходе тысячелетней междоусобной войны; некоторые расы её исчезли без следа, но три – постарались уцелеть. Раса Ассартов, создателей исполинских подземных сооружений, скрылась в них навсегда, и какова её судьба, до сих пор неизвестно. А враждебные друг другу народы Сор и Дево, решив пережить созданные их же руками ледниковые эпохи, скрылись в специальных усыпальницах, оставив охранять их искусственных существ, своего рода биороботов – мангасов. Мангасы были пластичны, могли принимать почти любое обличие – в рамках размеров, разумеется, – обладали отменным интеллектом, но подчинялись одной маниакальной сверхидее: содержать в порядке усыпальницы и вообще готовить мир к возвращению своих создателей. Над ними поставлены были тоже искусственные, но более самостоятельные в решениях существа, наделённые полной свободой воли и свободой выбора – эронхаи. И если мангасы имели долгий, но ограниченный срок жизни, вылупляясь из яиц и потом умирая, то эронхаи были практически бессмертны; всё, что им требовалось, это перерождаться время от времени, как бы сбрасывая старую кожу. Перерождения помогали эронхаям и более тонко мимикрировать…
Когда выяснилось, что вся затея с усыпальницами блистательно провалилась – и Сор, и Дево втайне друг от друга
