вечером вас устроит? – с горячностью спросил Базил и облизал губы.
Барбара поняла, что если дать ему волю, то они просидят бок о бок над отельными бумагами до утра.
– Давайте отложим до утра, – ответила она. – Надо хоть немного поспать, чтобы набраться сил для предстоящих дел.
– Слава богу, что в его номере я сохранил все в неприкосновенности, – прошептал Тревес, приходя в еще большее возбуждение.
– Следуйте этому и дальше, мистер Тревес, – поддержала его пыл Барбара. – Держите дверь закрытой. Если возникнет необходимость, стойте возле нее, как на часах. Наймите охрану. Установите видеонаблюдение. Установите в комнате скрытые микрофоны. Вы не хуже меня понимаете, что требуется. Но любой ценой сделайте так, чтобы ни одна живая душа не переступила порога этого номера. Я могу рассчитывать на вас?
– Сержант, – воскликнул Тревес, прикладывая руку к сердцу, – вы можете без малейших колебаний положиться на меня во всем.
– Прекрасно, – ответила Барбара и невольно задала себе вопрос: а не были точно такие же слова сказаны недавно Хайтаму Кураши?
Глава 6
Ее разбудило утреннее солнце, которому помогли крики чаек и слабый запах моря. Воздух был таким же неподвижным, как накануне. Барбара поняла это, когда, лежа калачиком на одной из двуспальных кроватей, скосила еще не совсем открывшийся со сна глаз в сторону окна. За стеклом виднелись ветви лаврового куста, но ни один из его пыльных листьев не колыхался. К полудню ртуть во всех термометрах, какие только есть в городе, должна закипеть.
Барбара просунула костяшки пальцев под поясницу, которую ломило после ночного контакта с матрасом, расплющенным телами нескольких поколений. Опустив ноги с кровати, она, медленно переступая, побрела в туалет с красивым видом из окна.
Интерьер ванной комнаты был выдержан все в том же свойственном отелю стиле увядающей роскоши: кафельная облицовка стен и цементные заплаты вокруг кранов были покрыты пятнами голубовато-зеленой, похожей на стриженый мех, плесени; дверцы шкафчика под умывальником удерживались закрытыми не защелками, а эластичной лентой, концы которой были намотаны на ручки. В стене над унитазом было маленькое оконце с рамой из четырех тусклых стекол, занавешенное мятой матерчатой шторкой с аппликациями, изображающими дельфинов, выпрыгивающих из вспененных морских волн, голубизна которых давно поблекла и сейчас больше напоминала цвет облачного зимнего неба.
При взгляде вокруг у Барбары невольно вырвалось «ах», после чего она приступила к изучению своего лица, отражавшегося в давным-давно не протиравшемся зеркале над умывальником; лепная рама зеркала была украшена не меньше чем двумя дюжинами позолоченных купидонов, каждый из которых целился стрелой в своего собрата, примостившегося напротив. На свое отражение она отреагировала более горестным «ах». По лицу, от глаз и до подбородка, расплывалась все та же цветовая гамма кровоподтеков,
