вытечет из этого искания… [4]
…Всё яснее и яснее мне становится то, что только единое на потребу – одно нужно: блюсти в себе своё божественное «я» и растить его, с тем, чтобы перенести его в другую жизнь возращённым, – след же, который оно оставит в этой жизни, есть только неизбежное последствие этого возращения, совершенствования. Я боюсь, что это покажется словами только: для меня это дело, не только дело, но единственная связь моя с жизнью. Только этим можно жить бодро, энергично, после того, как в сознании, по крайней мере, отказался от земных внешних радостей как цели жизни. Земные радости, когда их не ставишь целью, прикладываются. [5]
Стоит человеку отвернуться от разрешения внешних вопросов и поставить себе единый, истинный, свойственный человеку внутренний вопрос, как ему лучше прожить свою жизнь, чтобы все внешние вопросы получили наилучшее разрешение. [6]
…Совершить нельзя, да и не нужно никакого дела, а нужно только свои силы прилагать наилучшим образом к вечному божьему делу… [7]
…Жизнь, по определению Христа, т. е. истины, не есть нечто моё, не включает в себе никакой задачи для меня, никакого цельного дела, исполнимого здесь, а что жизнь есть иго или крест, есть нечто, чем я везу, или нечто, что я несу, и что всё моё внимание должно быть устремлено не на то, чтобы сделать что-то, а на то, чтобы не переставать делать дело божие, вечно нескончаемое и неохватываемое, и не понимаемое моим разумом, но участие или неучастие в котором всегда сознаётся мною. При этом думаю иногда, что при всякой деятельности настоящей важно не то, что из неё вышло, а усиление того, кто в ней участвует. Человек вытащил другого из огня. Тут дело божие не в спасении человека (он может быть не нужен или вреден, себе даже), а в том росте духа, который совершился, когда спасавший боролся, т. е. рос духовно и вырос – решился. Не то дело, что стирается брусок, а то, что точится лезвие. [8]
Недовольство, усталость, уныние, потребность того, чего нет, всё это оттого, что мы составляем планы, что хотим достигнуть чего-то видимого. Стоит только ясно понять, что я ничего удовлетворяющего меня, видимого достигнуть не могу, и что потому большее или меньшее достижение теперь безразлично, а что дело только в том, насколько я не спускаю постромки и везу, что успокоение моё не в том видимом, чего я достиг, а в том, что я знаю и люблю общее дело божье и своей жизнью участвую в нём, и делается хорошо и радостно. [9]
Нам кажется, что настоящая работа – это работа над чем-нибудь внешним – производить, собирать что-нибудь: имущество, дом, скот, плоды, а работать над своей душой – это так, фантазия, а между тем всякая другая, кроме как работа над своей душой, усвоение привычек добра, всякая другая работа – пустяки. [10]
Не цели, общие с окружающими тебя людьми, должны определять твою деятельность, а назначение твоей жизни, одинаковое с назначением всех людей мира. [11]
Страшно и жутко отречься от видимого представления о жизни и отдаться невидимому сознанию её, как страшно и жутко было бы ребёнку рождаться, если
