style="font-size:15px;"> – Dieu rn’en preserve, chere enfant[19]! Я гляжу на чудеса природы, любуясь закатом солнца, а там, на моей далекой прекрасной родине, просиживая целые часы на берегу нашего чудного озера, я научился преклоняться перед Творцом вселенной… Но тому, что в общежитии считают религией, т. е. той массе обрядов, внешних приемов и названий, которые все, конечно, имеют свое историческое основание, – я придаю мало значения.
– Нужно веровать, а не рассуждать.
– Нет, дитя мое, это ложно; Господь дал человеку разум именно для того, чтобы он не принимал все на веру.
Сара оперлась головкой на руку и несколько минут пристально глядела на m-r Auber’a.
Не думала я, что вы такой… – сказала она в замешательстве.
– Какой? – спросил старик.
– Не знаю, как вам сказать: я считала вас настоящим христианином и думала, что вы так кротко перенесли кончину маленькой Marie, что верите, что она стала ангелом и что вы после смерти с ней свидитесь. Я вот никак не могу забыть maman. Я решилась принять христианство, но меня мучит мысль, что она умерла еврейкой.
– Отчего же это вас мучит?
– Оттого, что она не будет в раю.
– Гм… Скажите, Сара, кто вам втолковал эту идею о принятии христианства?
– Никто, M-r Auber, я сама.
– Этого быть не может. Постойте, года два тому назад здесь была короткое время одна ученица, Серафимова; une tete exaltee[20]… Она, кажется, имела на вас влияние.
Сара покраснела.
– Она мне только дала Евангелие и проповеди и сказала, что евреи прокляты Богом, но что от этого проклятия можно избавиться крещением.
– Вы с ней с тех пор не видались?
– Нет, но я знаю, что она поступила в монастырь.
– Ну, не совсем в монастырь, – я ее недавно слышал в опере. Она пела, и даже недурно, хотя по отзывам знатоков, из нее ничего особенного не выйдет, – спокойно сказал старик.
– Неужели это правда? – воскликнула Сара.
– Как же! Можете сами убедиться. Выздоравливайте скорее, и я упрошу m-me Roger взять вас в театр. Но отчего это вас так удивляет? Я не нахожу в этом ничего дурного.
– Это нехорошо, я этого от нее не ожидала, – проговорила Сара. – Впрочем, это не касается христианства, – оно выше еврейства.
– А вы, Сара, хорошо знакомы с иудейством?
– Нет, m-r Auber, я знаю только, что евреев все презирают, знаю также, что они Христа распяли.
– Qa c’est encore un problem a resoudre[21], – усмехнулся старик.
– А вот ренегатство, по-моему, очень некрасивая вещь. Вы говорите, что евреев все презирают. Кто же это все, – христиане?
– Конечно.
– А ведь по христианскому учению следует даже врагов любить. Как же это?
Сара молчала.
– Ведь христианство – это религия мира и любви, правда?
– Да, да…
А вы вот уже проходили среднюю и новую историю.
Вспомните-ка,
Упаси Бог, дитя мое.
Экзальтированная особа.
Это проблема, которую еще нужно разрешить.
