в вакууме… И это в обшарпанном полуподвале, используя кое-как, «на колене» собранный макет установки.
Тогда они мечтали лишь о том, чтоб выбить новые гранты. Ради этого Малютин писал восторженные научно-популярные статьи, твердил в интервью, что «само окружающее Землю пространство-время будет неисчерпаемым ресурсом энергии».
В тех словах не было лукавства.
Но главное, чего хотелось – и ему, и остальным сотрудникам, – работать. Наконец-то работать, после жалких лет прозябания на копеечную зарплату, когда даже старый процессорный блок, принятый от американских коллег в качестве гуманитарки, казался сказочным богатством…
И Малютин своего добился.
На базе лаборатории создали Институт высоких энергий. Правда, совсем иные люди оказались у руководства. Но это его не огорчило – ведь теперь он всерьёз мог заниматься нуль-физикой. Теперь не надо было унижаться из-за каждой необходимой мелочи.
Малютин помнил то сказочное чувство свободы – когда удаётся всё, к чему ты стремишься…
На какое-то время он даже перестал замечать происходящее в большом мире – вне институтских стен. Кроме работ коллег его вообще мало что интересовало. Фундаментальная наука тем и хороша, что освобождает разум – так ему казалось.
Без сомнения, он знал, что однажды эксперименты и вычисления превратятся в реальные вещи. Ради этого работал. И случиться это должно было максимум лет через двадцать…
Но большой мир продиктовал свои условия.
Многие факторы сплелись в тугой узел. Цена на нефть, астрономически взлетевшая после иранской войны. Авария на украинском газопроводе, которая прервала поставки газа в Европу. И теракт на атомной станции в Провансе – французский Чернобыль.
К тому времени во всём мире уже действовали несколько мини-коллайдеров – способных обеспечить энергией максимум небольшую деревню. Их не воспринимали всерьёз.
Когда в сеть просочилась информация, что американцы строят на Аляске огромный мю-генератор, – тогда всё и началось.
СМИ окрестили это «коллайдерной гонкой». Большие амбиции, большие деньги вступили в игру. Уже весной следующего года первая энергостанция нового типа была запущена под Анкориджем. Месяц спустя – в Айове. И почти одновременно – вблизи Лиможа и в Эрфурте.
Теперь уже поздно было что-то менять. Без толку публиковать расчёты, подтверждавшие наличие предела связности вакуума. Да, отдельные упрямцы, вроде Малютина, твердили, что огромные коллайдеры могут фатально исказить пространство. Но эти голоса тонули в восторженном хоре, воспевавшем приход новой эры «чистой» энергии.
Теперь всё решали деньги!
– Мы много работали, чтоб этот день наступил! – в голосе вице-премьера звучали торжественные нотки. – И я хочу поблагодарить всех, кто отдал силы для благородной цели. В первую очередь – вас, Константин Георгиевич!
– Да пошёл ты… – буркнул Малютин.
Кто-то
