церкви, страдающей «под игом басурманским». Пока он жил в Лондоне, в его покоях функционировала церковь, службы в которой посещались, кроме греков, многими англичанами и в особенности богословами, которые, как видно, интересовались различными формами христианской религии. Службы посещались и русскими, специально для которых «за незнанием греческого языка святая исповедь с греческого на российский и латинский языки переведена…». После его отъезда оставшиеся в Лондоне верующие просили его прислать архимандрита Геннадия, для того чтобы они «безопасны были всяких злоключений, козней сатаниных»[80]. В 1716 г. Геннадий прибыл в Лондон, сопровождаемый своим племянником Варфоломеем Кассиано, для них снималась квартира с «особливым покоем для церкви», устроенная в большой гостиной и освященная в память Успения Богоматери. На ее открытие дал согласие лондонский архиепископ Робинсон, с подозрением относившийся к церквам иных конфессий. Он потребовал, чтобы в ней «приватно службу Божию отправляли, только бы англичан до церкви не допускать, а пение бы отправляли в тихости, чтоб простой народ какой обиды не учинил»[81]. Так в Лондоне обосновалась греческая православная церковь, в которой после Геннадия служил его племянник, посвященный в священника в Петербурге. Квартира находилась недалеко от деловой улицы Стрэнд в небольшом и узком переулке, под названием Иксчейндж-корт (Exchange Court), выходящем на улицу Мейден-роуд. Церковь, возможно, находилась на восточной стороне, где еще сохраняется часть дома XVIII в. со старинными фонарями.
Со временем церковь пришла в ветхость: как сообщал священник Ивановский послу графу Чернышеву, «находящаяся здесь в Лондоне греко-российская православная церковь ныне пришла в крайнюю ветхость и в скудное состояние, а именно: дом, в коем святая церковь состоит, так уже древен, что ежедневно ожидаю его разрушения… внутри же онаго столь все обветшало, что в святом олтаре обои суконные все ободрались, занавесы, кои висят вместо церковных врат и других двух посторонных дверей, совсем распались; камчатное одеяние на престоле и жертвеннике – все крайне же обветшало…»[82]. Ко всему описанному оказалось, что церковь «стоит в неприличном и позорном месте»: под этим имелось в виду, что эти места рядом с рынком были облюбованы женщинами легкого поведения, и поэтому приходилось даже нанимать сторожа во время служения.
В 1740 г. русский посол князь Иван Алексеевич Щербатов обращался к английскому правительству с просьбой о помощи в приобретении нового церковного помещения, однако без успеха, и вскоре греки, жившие в Лондоне, послали в Петербург (греческого посла в Англии тогда не было, так как Греция находилась под владычеством Османской империи) прошение о постройке церкви. Из Петербурга затребовали от русского посла – тогда им был князь Петр Григорьевич Чернышев – сведений о возможности и действительной необходимости в постройке. Он ответил, что англичане отнюдь не препятствуют открытию церквей, а вот тех, кто просил о церкви,
