– осторожных, изворотливых, способных чувствовать ловушки кожей и обходить их стороной, – оставалась лишь она.
Слишком яркая, бросающаяся в глаза, чтобы заподозрить ее в двойной игре, слишком самостоятельная и независимая, чтобы не проявилось желание заполучить себе, сломить… сломать, попытки чего уже случались в ее работе.
Или, на что Ровер рассчитывал, внимательно изучив биографию Горевски, предложить поучаствовать в очередной авантюре, ощутив такую же мятущуюся душу.
Но вот чего Лазовски не ожидал, так это происходящего на крейсере.
Впрочем… Кривая усмешка коснулась идеально очерченных губ, придавая лицу хищническое выражение. Еще не голод, но уже его приближение.
Он действительно не ожидал, но вполне мог понять, кого благодарить за развлечения своего маршала.
Выпрямившись в кресле, набрал код вызова.
Ждать пришлось долго, он успел просмотреть последние сводки и даже обратить внимание на кажущуюся незначительной информацию, которую пропустили аналитики. Речь шла о гастролях труппы театра «Сантарин». Той самой, где блистала мать их виртуозного подопечного.
Те отправлялись на Приам. Единственный сектор, где Горевски не оставил за собой жирного следа.
Сделав пометку для отдела анализа, потянулся, надеясь хотя бы сегодня добраться до зала. Тело привыкло к нагрузкам, а последние дни выдались напряженными, но сидячими.
Боковым зрением заметил настроечную таблицу – вызов все-таки был принят, отключил рабочий планшет. Будущий собеседник умел делать правильные выводы из самых невзрачных фактов.
– Извини, был слегка занят, – вместо приветствия произнес полковник Шторм, появившись на экране вместе с куском своей каюты.
Провел пальцем над верхней губой… В прошлый раз там были усы.
– Все-таки сбрил?
– Не сбрил, – на мгновение нахмурившись, буркнул полковник; усы были его гордостью, – а проспорил.
– Это кто ж тебя так? – даже несколько опешил от подобного заявления Геннори.
Со Штормом он учился в одном классе, сообразил еще тогда, что с этим типом лучше не связываться. Феноменальная память и способность на чистой интуиции распутывать сложнейшие логические задачки делали его сильным противником.
– Твой любимчик, – усмехнувшись, отозвался Шторм, без труда догадавшись, о чем только что подумал Геннори. Они всегда друг друга хорошо понимали. Потому и службу выбрали… одну. – Сколько раз зарекался с Таласки не спорить, но не удержался. Теперь любуюсь результатом. – Потом, словно спохватившись, спросил: – Проблемы? Или не с кем было посоветоваться?
Лазовски, склонив голову к плечу, хитро сощурился.
– Только не говори, что не ждал.
Полковник молчал недолго.
– Не скажу! Все равно не поверишь.
Улыбка вышла чуточку грустной и… усталой. Но Геннори не поймался на эту уловку. Шторм был еще тем
