style="font-size:15px;"> – Точно – зарево, – проговорил старик. – Не пожар ли?
– Да вроде не похоже.
– А что ж тогда?
Разбойник поднялся с бревна.
– Пойду погляжу, – сказал он. – Ты со мной или как?
Старик, морщась от боли в груди, тяжело поднялся на ноги.
– Идем! – сказал разбойник и первым зашагал к зареву. Старик медленно двинулся за ним.
– Не так быстро, – хрипло проговорил он.
– Давай-давай, пошевеливайся! – не оглядываясь, поторопил разбойник.
Взгляд его был прикован к золотисто-розоватым всполохам, которые делались тем ярче, чем гуще становились сумерки.
– Я знаю, где это, – сказал разбойник.
– И где же? – хрипло дыша, спросил старик.
– У реки. До нее версты две, не больше.
Они упорно продвигались вперед, хрустя валежником и продираясь сквозь кустарники вереса. Богомолец вдруг закашлялся и упал. Разбойник остановился.
– Ты чего, старик?
– Кончаюсь я, брате, – прохрипел богомолец. – Наклонись… Хочу сказать…
Разбойник подошел к старику и опустился рядом с ним на корточки:
– Ну?
– Ты спрашивал про знамение… – Старик приподнял руку и показал морщинистым пальцем на зарево. – Это и есть твое знамение, брате… Там, у реки… Ступай туда.
Голова старика свесилась набок – он умер. Разбойник выпрямился и взглянул на золотистые всполохи. Сердце его вдруг наполнилось восторгом. Сомнений нет – там, у реки, его ждет нечто прекрасное. Что-то такое, чего никогда не было в его унылой, никчемной, беспросветной жизни.
Разбойник улыбнулся и зашагал вперед. И чем ближе он подходил к реке, тем радостнее становилось у него на душе.
6
– Ярило, Ярило, обопрись на корыло, обереги от нежити и черной твари.
Молодой добытчик Хлопуша – огромный, как медведь, – обмахнул своё упитанное лицо охоронным знаком и двинулся дальше, искоса поглядывая на своего спутника Оскола, добытчика опытного и сурового.
Уже час они шли по Гиблому месту, то и дело бросая хмурые, тревожные взгляды на катящееся к кронам деревьев солнце.
В Гиблое место они пришли на рассвете. Добрались до залежи бурой пыли, наковыряли за день по мешочку и теперь возвращались обратно. Залежь была богатая, да и от межи недалеко. Просто чудо, а не залежь. Однако, стремясь набить мешочки поплотнее, добытчики увлеклись и слегка припозднились. Времени на то, чтобы перекусить, не было, и сейчас, шагая по чащобе, Хлопуша не знал, что его больше гложет – страх или голод.
«Продам пыль Крысуну Скоробогату и закачу в кружало, – думал он, прислушиваясь к урчанию в пустом животе. – Закажу себе жареную баранью ногу и кувшин самого лучшего таврийского вина».
В объемистом животе у Хлопуши заурчало еще громче. Чтобы отвлечься, Хлопуша снова заговорил.
– Слышь, Оскол? – окликнул он своего спутника.
– Чего
