сбудутся, он должен прочитать эти письма не раньше, чем достигнет возраста в двадцать два года. Теперь о главном, Нефиза. Передавая тебе золото и Жана, Капелюш должен отвести тебя на постоялый двор, где ты и будешь дожидаться вестей. Я не желаю оскорбить герцога Бургундского своими подозрениями, но если они всё же имеют место, ты должна убедиться в том. Если меня убьют, ты не должна возвращаться обратно в замок. Мои убийцы не позволят жить моему сыну. Увези его и спрячься. Ни единой душе не говори, куда именно ты поедешь. Ты поняла? Никому. У меня есть основание предполагать, что кое-кто из ордена «Лионских бедняков» всё-таки выжил. Тело Гилберта де Лануа так и не было найдено. А если так, то мой сын находится в страшной опасности. Этот человек не успокоится до тех пор, пока не убьёт его. Надеюсь, Нефиза, ты правильно поймёшь мои слова и сделаешь в точности, как я велю. Только так, ты сможешь спасти жизнь моего сына. И я всегда буду благодарен тебе за эту милость. Равно, как до сего дня чувствую глубокую признательность по отношению к твоей матушке и скорблю о её смерти. Теперь последнее, Нефиза. Опять же, в случае если я не смогу защитить своего сына, ты должна воспитать его достойным главы клана Д,Арманьяков. Не жалей его, не щади, ибо этим окажешь дурную услугу всем Д,Арманьякам. Он должен вырасти сильным. Очень сильным. Иначе он не сможет справиться со своими врагами. Как отец я не желаю ему той участи, что поневоле досталась мне. Но как граф Д,Арманьяк, я должен сказать эти слова. Каждый из нас должен нести свой крест. И Жана это будет касаться в гораздо большей мере, чем может быть меня самого. Мы живём во имя своего имени, своей чести, своего клана и своей страны. Иначе нас бы не называли Д,Арманьяками. Вот и всё, что я хотел сказать тебе. Я заканчиваю писать. Потом я впервые за многие годы от всего сердца помолюсь господу за моего сына. В своё время он оставил меня, лишил родителей. Надеюсь, он оградит моего сына от такой же участи. А если всё же это случится,…надеюсь, он сможет защитить его…»
В конце письма стояла размашистая подпись. Сестра Мария медленно сложила письмо и бросила глубоко нежный взгляд на спящего мальчика.
– Так тебя зовут Жан? – прошептала она, вновь опуская руку на голову мальчика. – Тебе досталась тяжёлая участь, но господь не оставит тебя. Он оберегает тебя. Я же буду рядом. Пусть божья милость и воля твоего отца ведут тебя…мой мальчик!
Снаружи раздался топот ног. Зазвучал зычный голос:
– Поднять якорь! Поднять паруса!
Спустя четверть часа французское торговое судно вышло в открытое море и взяло курс на Константинополь. Путь судна лежал через Дарданеллы. Сестра Мария опустилась на колени и, с трудом удерживая равновесие от постоянной качки, стала молиться творцу, прося его избавить от опасностей морского пути. Совершив молитву, она устроилась рядом с Жаном и очень скоро уснула.
Спустя два часа после того, как корабль отплыл, на пристани появились четыре человека в чёрной одежде.
