но редко.
Живу прошлым и верю, что Синди Кроуфорд все еще супермодель.
Вот такая у меня жизнь.
Вдобавок у меня темные волосы, легкий загар и карие глаза. С мускулатурой в общем-то все как у всех. Правда, сутулюсь. Руки держу в карманах. Ботинки разваливаются, но я их не выбрасываю, – нравятся они мне. Я их холю и лелею.
Еще часто гуляю. Иногда бреду к реке – она протекает через весь пригород. Или отправляюсь на кладбище «увидеться» с отцом. Швейцар плетется следом, если не спит дома, конечно.
Больше всего я люблю слоняться вот так: руки в карманах, Швейцар идет с одной стороны, а с другой – ну, это я уже фантазирую – Одри.
В своих мечтах я всегда вижу нас троих со спины.
Мы идем по улице. Закат угасает, становится темно.
Одри.
Швейцар.
Я.
Я держу Одри за руку.
В общем, потрясающих песен, как Боб Дилан, я не пишу, сюрреалистических картин не рисую, да и революцию поднять у меня не получится, даже если захочется, – а все почему? Потому что, ко всему прочему, я еще и фитнесом не занимаюсь, и здоровый образ жизни не веду. Хотя меня нельзя назвать толстым – скорее худым, даже тощим. Просто я слабый. Слабый. Во всех смыслах.
Но у меня есть счастливые моменты в жизни. Когда мы играем в карты, к примеру. Или я кого-то высадил и еду обратно из центра или даже из северных районов. Боковое стекло опущено, ветер перебирает волосы, а я просто качу вперед, к горизонту, и улыбаюсь.
А потом въезжаю в наш пригород и паркуюсь на стоянке «Свободного такси».
Иногда я ненавижу звук захлопывающейся двери.
О том, что люблю Одри до безумия, я уже говорил.
А ведь Одри переспала со многими мужчинами. Но не со мной. Со мной – ни разу. Она всегда говорила, что слишком меня для этого любит и все такое. Ну а я, честно говоря, ни разу не пытался добиться от нее, ну, этого. Чтобы Одри стояла передо мной вся голая и дрожала. Мне очень страшно. Я же говорил: с сексом у меня совсем фигово. Была одна девушка, нет, даже две. И обе, прямо скажем, остались не в восторге от моих умений и навыков. Одна сказала, что я нескладеха. А другая так и вовсе начинала хохотать, стоило мне приступить ко всяким там ласкам. Короче, энтузиазма мне это не прибавило, и она меня вскоре бросила.
В принципе я считаю, что секс должен быть как школьная математика.
Ведь плохо соображать в математике – это нормально. Многие даже гордо заявляют об этом. Обычное дело вот так сказать: «Слушай, да, естествознание там или английский – еще ничего, а вот, блин, математика – это просто атас, я ни в зуб ногой». А все в ответ смеются и говорят: «Да, блин, это ты правильно сказал. Логарифмы там всякие. Блин, я в этом тоже жестко туплю».
Согласитесь, это правда.
Вот и про секс нужно говорить точно так же!
Нужно, чтобы любой мог гордо сказать: «Блин, оргазм? Да я вообще не знаю, что это такое. Остальное все нормально, но вот насчет этого я вообще ни в зуб ногой».
Однако
