бронзовые пряжки с хуннскими мотивами, скопированные с ордосских моделей ханьскими художниками.
Что касается следующей эпохи – эпохи «Шести Династий» (IV–VI вв. н. э.), – влияние ордосского искусства чувствуется и в некоторых китайских бронзовых пряжках с «тяжелым» извилистым анималистическим орнаментом, переходящим в чистую «химеру». С другой стороны, бронзовые предметы в Западной Сибири до IX в. н. э. сохраняют характерные черты древнего анималистического стиля степей. Это же искусство можно проследить вплоть до онгутов времен Чингисхана в небольших несторианских бронзовых предметах – кресты, голубки и «параклеты», в изобилии встречающиеся в Ордосе и соседних районах.
Завершая этап истории тюрков длиною в десять веков, следует отметить, прежде всего, огромное влияние первой «хуннской волны» на судьбы народов Евразии. Последствия изгнания хуннами народа юэчжей из Западного Ганьсу докатились до порога Передней Азии и Индии. Эллинский мир потерял Афганистан, последние остатки завоеваний Александра Македонского в этом регионе. Парфянский Иран покачнулся, и изгнанные из Ганьсу племена основали империю с центром в Кабуле, включавшую в себя северо-западную часть Индии – Кушанскую империю, появления которой никто не ожидал. Так же будут развиваться дальнейшие события в пределах интересующего нас отрезка истории. Малейший толчок на одном конце Великой степи вызывал бесконечные, самые непредсказуемые последствия во всех четырех уголках этой огромной зоны миграции, и вся история тюрков тому подтверждение.
Древние тюрки I–V вв
Этносы, как люди и животные, рождаются, стареют и распадаются на части, которые затем образуют новые комбинации, т. е. новые этносы.
Еще в I в. до н. э. начались внутренние процессы, расколовшие державу хуннов на четыре ветви. Часть их подчинилась Китаю, другая – отступила с боями на запад.
Одна из них, наиболее неукротимая, отошла через степи современного Казахстана в междуречье Урала и Волги в поисках новой родины. Вторая осела в Тарбагатае и овладела Семиречьем, после чего не раз удивила Азию своими подвигами. Третья, наиболее инертная, осталась на родине и смешалась с победителями. Наконец, четвертая ветвь осела по обе стороны Великой стены, в Шэньси, Ордосе и Алашани. Именно эта ветвь взяла на себя инициативу восстановления былой хуннской славы.
Хань и Хунну были естественно возникшими этносами, органически связанными с ландшафтами своих стран. Разница была лишь в возрасте. «Хань – мощный мудрый пожилой человек, еще не потерявший силы и воли; Хунну – юноша, для которого все впереди» – так определил особенности этих двух этносов Гумилев.
В начале I в. отношения хуннов с китайцами были стабильными: последние даже старались приобщить хуннов к китайской культуре и хорошими деньгами привлечь к военной службе. Однако и хунны и китайцы понимали: хотя надо стараться жить мирно, но, тем не менее, порознь. До тех
