одного из противников.
– Хто? – вытянул морду прыщавый.
– Хто, хто?! Пыхто! – сталкер махнул тесаком, отчего живот бедолаги окрасился кровью, глаза закатились, рот скривился в немом крике.
Другого отморозка, взявшегося за рукоятку топорика, Треш шмякнул ключом в ухо. Оба бандита свалились и затихли. Сталкер стянул с мертвого «черепа» свою любимую куртку. Неожиданно позади раздался хриплый голос:
– Ты какого хера тут своих-то шмонаешь?
– Вот ведь, с-сука… – прошептал Треш себе под нос, скосив взгляд на подручное оружие, и громко ответил: – Чмыри они оказались… и крысы. И ты тоже!
Не глядя на говорящего, целясь лишь на источник звука, он бросил одну половинку ножниц. Пришлось тут же запульнуть и вторую часть режущего инструмента, потому как первая плашмя шмякнулась о грудь здоровенного бандита. Но и второй бросок не принес успеха. «Стареешь, брат… И косеешь!»
Амбал сначала опешил от неожиданности, потом зарычал от злости и с боевым кличем «черепов» устремился к обидчику, сжимая в лапище, как богатырский меч Алеши Поповича, заточенную рессору.
Биться в рыцарском турнире сталкеру что-то расхотелось. Он метнул в ноги бандита разводной ключ, а сам кувыркнулся в сторону. Сбив наскок врага болезненным ударом инструмента о колено, Треш снова выдал ловкий кульбит вдоль стены, оказался в тылу противника, вскочил и запустил тесак. На этот раз попал между лопаток – «череп» застонал, затряс головой, изо рта его пузырями полезли кровавые слюни. Сталкер отряхнулся, прошествовал мимо все еще стоявшего на ногах и содрогавшегося в конвульсиях бандита, слегка подтолкнул его. Тело опрокинулось через поручни и отправилось в долгую ознакомительную экскурсию небоскреба «Елена».
– Уф, нужно быть начеку, а то чего-то расслабился… Ха! Это же мои вещи! И шмотки моих парней. Вот только где же они сами?
Посчитав, что трофейный комбез «черепа» уже не нужен, Треш быстро переоделся – достал из ранца запасную тельняшку, напялил любимую кожанку с рваным левым рукавом, запекшаяся кровь на котором практически не отличалась от цвета куртки, повязал бандану. Отцовской пилотки в рюкзаке не оказалось, как и аптечки, и пистолета, и штык-ножа. Хоть бумеранг не тронули, полагая, видимо, что такая хрень никому не нужна. Сталкер провел ладонью по плоскости любимого оружия, осторожно потрогал заточенные края, причмокнул губами, радуясь, как ребенок, нашедший кошелек с деньгами. Слух донес обрывки слов, возню, скрежет проволоки по металлу.
Он забросил пустой ранец за спину, сунул бумеранг за ремень, снятый с убитого, трофейный нож в рукав, и направился к источнику ругани и стонов. Каково было изумление бойцов, увидевших своего командира, сложно передать. Радостные возгласы, приветствия, похвалы, матерные слова от избытка чувств, шутки. Все пятеро оставшихся в живых друзей усиленно заработали локтями и коленями, змеями выползая из-за будки крышных вентиляторов. Обломанные ногти
